Слуги Ареса
Шрифт:
– Ну!
– утвердительно кивнул крепыш.
– А Сильвер боится?
– Ну! Тебя все боятся!
– хохотнул крепыш.
– А вот его я сам боюсь...
– задумчиво произнес Питон, но тут же рассмеялся.
– Шучу, шучу! Пойдем-ка хлопнем, что ли. Сыровато сегодня.
IV. КНИГА В ПЕСТРОЙ ОБЛОЖКЕ
Книгу Елизаров прочел. Он начал читать ее сразу после ужина, часов в девять вечера. В полночь он тихонько перенес массивное кресло на кухню, заварил крепчайший кофе и, неторопливо прихлебывая обжигающий горький напиток, вновь углубился в хитросплетение
– Володя, что случилось?
Полковник оторвал взгляд от предпоследней страницы, посмотрел на испуганную супругу, потом в окно, за которым уже давным-давно было совсем светло, и рассмеялся.
– Увлекся, Шур. Ничего страшного. Книжка интересная попалась.
– Ну ты даешь, сыщик! Целую ночь... Надо же!
Как в управление-то пойдешь? Глаза красные, как у кролика. Подумают, запил Елизаров...
– А пожалуй, я сегодня и не пойду.
– Выходной, что ли? В четверг? Да ты не заболел...
– Эх, кабы выходной... Да нет, здоров, здоров, что ты. К Славке Гущину съездить нужно.
Шура поджала губы, покачала головой.
– Этот твой Славка...
– Ну что Славка?
– Склизкий он мужик. Как и все в этом гадюшнике...
– Да брось! Он теперь клубнику выращивает. Парень его у меня работает нормальный парень.
– Зачем едешь-то?
– Об изящном и вечном поговорить. О литературе.
– Елизаров похлопал по пестрой обложке.
Шура взглянула на книжку. Прочла фамилию автора.
– Это тот, что на Дмитровке?
– Он самый.
– Сложное дело?
– У меня простых не бывает. Давно уже. А это большое дело, Шур. Может быть, самое большое.
Елизаров закурил очередную сигарету, с неудовольствием отметив дрожь пальцев. Бессонная ночь, литр кофе, пачка сигарет и возраст, возраст, чтоб его...
Руки жены ласково легли на плечи.
– Может, уйдешь, полковник? Сколько ж можно... Боюсь я что-то.
Елизаров заглянул в родные глаза. Тревога в них, тревога. Постоянная, не проходящая все три с лишним десятка лет, что они вместе.
– Ну ладно, ладно. Вот порезвлюсь напоследок - и все, пожалуй. Проживем как-нибудь?
Шура молча обняла его. Объятие передало импульс страха сильнее любых слов. Елизаров заболтал что-то веселенькое, успокаивал. Глупость, конечно, - не девочка несмышленая перед ним, но как же иначе?
В девять полковник позвонил в отдел. Трубку взял Ямпольский.
– Вот что, Витя. Меня не будет сегодня... приболел слегка. Ничего серьезного, завтра увидимся. Ты за старшего. Ну, действуй, майор, вечерком тебе домой позвоню...
...Разглядывая ряды бутылок в витрине коммерческого ларька, Елизаров испытывал гамлетовские сомнения - тридцать литров семьдесят шестого бензина, только что залитые в бак его потертого "Москвича", почти полностью подорвали бюджет полковника, но дешевой водкой генерала, пусть и отставного,
Красивая калитка из металлических кованых кружев оказалась не заперта, и полковник направился было к дому, но краем глаза успел заметить черную тень, стремительно метнувшуюся к нему слева. Огромный доберман бесшумно, словно призрак, появился перед Елизаровым и замер в напряженной позе в двух шагах. Выражение умных злых глаз собаки, нервное подрагивание мощных мышц под лоснящейся шкурой не оставляли сомнений - еще шаг - и незваный гость будет атакован стремительно и беспощадно. На секунду полковник пожалел, что не захватил оружия, - зверь казался чрезвычайно кровожадным. Елизаров замер, боясь пошевелиться и не решаясь крикнуть.
– Ангел! Ко мне!
– наконец раздался резкий голос, и полковник облегченно перевел дыхание.
"Ангел" с некоторым сожалением взглянул на Елизарова, развернулся и понесся к хозяину все так же беззвучно - ни рычания, ни лая.
– Ну и зверюга у тебя, товарищ генерал!
– заметил Елизаров, пожимая пухлую ладонь Гущина.
– Хорош, да?
– довольно усмехнулся тот.
– Из спецпитомника. Не собака оружие!
Ангел, словно уловив, что речь идет о нем, как бы улыбнулся,-приоткрыв кошмарные желтые клыки.
Елизарова передернуло.
– Ну пойдем, пойдем. Что ж на улице стоять.
– Генерал подхватил Елизарова под локоток и повлек к коттеджу.
Последний раз полковник был в Черноголовке года три назад - тогда только котлован начинали копать. Теперь же аккуратный домик, отделанный "кремлевским" кирпичом, с неизбежными арками и эркерами, был готов и выглядел вполне уютно. Елизаров почувствовал укол зависти - с Гущиным они были одногодки и по службе всегда двигались почти ноздря в ноздрю, а вот поди ж ты... Серебристосерый "вольво-740", стоявший перед домом на парковочной площадке, выложенной брусчаткой красноватого гранита, окончательно подпортил настроение.
Полугектарный участок был разбит на манер английского парка геометрически правильные газончики, стриженые шарообразные кусты барбариса, ровные дорожки, посыпанные весело поблескивающей гранитной крошкой. Недалеко от дома Елизаров заприметил теннисный корт.
– Клубничку, стало быть, не выращиваешь?
– спросил он.
– Какой из меня Мичурин!
– рассмеялся Гущин.
– Я одно только место знаю, где вся эта ботва здорово растет, вплоть до ананасов. Рынок называется. Здесь недалеко.