Слуги милосердия

Леки Энн

— Мой учитель — в очереди, капитан флота.

Учителем языка расвар у Юран была ичана, и у нее имелись родственники, которые жили в Подсадье. Это подсказало мне ответ на вопрос, против чего протестовала очередь. Я поразмыслила.

— Я не видела в очереди жителей Подсадья. Во всяком случае — с такого расстояния.

Разумеется, вполне вероятно, что стоявшие в очереди сменили свои нарадчаайские блузы на более традиционные радчаайский пиджаки, рубашки и перчатки.

— Нет, капитан флота. — Голова Юран дернулась вниз лишь на мгновение. Она хотела уткнуться взглядом в пол, не

смотреть на меня, но воспротивилась этому позыву. — Там: собрание. — Она перешла на дельсиг, который, как она знала, я понимаю. — Оно сейчас только начинается.

— Об этой очереди? — спросила я на том же языке. Она подтвердила движением руки. И наш дом не пригласили? — Я понимала, почему никого из моего окружения не пригласили на последнее собрание, и видела достаточные основания не принимать участие и в нынешнем. Но все же мы жили в Подсадье, и мне не слишком правилось, что нас постоянно обходят стороной. — Или ты нас представляешь?

— Это… это сложно.

— Конечно, — согласилась я. — Я не хочу никого пугать или диктовать что–либо, но мы живем в Подсадье.

— Люди в основном это понимают, — ответила Юран. — Просто… — Она заколебалась.

«По–настоящему боится», — подумала я.

— Вы — радчааи. И вы — солдат. И вы можете предпочесть соседей получше. — Я могла быть за то, чтобы перераспределить жилье в Подсадье, или даже за то, чтобы сослать его обитателей–ичана вниз, на планету, хотят они того или нет, чтобы убрать их с дороги. — Я сказала им, что это не так.

— Но у них нет оснований верить. — У Юран — тоже, если на то пошло. — У меня сейчас слишком много дел, и я не могу принять участие в собрании. Думаю, следует пригласить лейтенанта Тайзэрвэт. — Она еще спала и проснется с похмелья. — Но собрание решит само. Если лейтенанта пригласят, передай ей, что я сказала: только слушать. Она должна будет оставаться безмолвной, если только ей прямо не предложат выступить. Объясни ей: это приказ.

— Да, радчааи.

— И подскажи собранию, что, если ичана присоединятся к очереди, пусть непременно ведут себя наилучшим образом, очень терпеливо, и пусть наденут перчатки. — Мало что вызывало у радчааи такое смущение и замешательство, как появление с обнаженными руками в публичных местах.

— О нет, радчааи! — воскликнула Юран. — Мы не думаем присоединяться к очереди. — Я не могла не заметить этого мы, но промолчала. — Служба безопасности и так на взводе. Нет, мы думаем о том, чтобы приносить пищу и чай людям, ожидающим в очереди. — Она чуть–чуть прикусила губу. — И священникам. — Ее плечи слегка поникли, будто в ожидании сердитых слов или удара.

Она провела большую часть жизни внизу, собирая чай в горах Атхоека. Ее семья была среди бастующих полевых работников, примеру которых последовала сейчас ее преосвященство Ифиан. Юран лично принимала участие в предыдущей забастовке, хотя была тогда мала и, вероятно, не помнила этого.

— Вам понадобятся деньги? — спросила я по–прежнему на дельсиге. Ее глаза округлились. Такой реакции она не ожидала. — Дай мне знать, если так. И помни, что группы больше двух–трех человек вызовут неудовольствие

службы безопасности. — Даже двое или трое. — Я постараюсь найти сегодня время, чтобы поговорить с главой службы. Хотя я очень занята, и это получится не сразу.

— Да, радчааи. — Она поклонилась и собралась было уйти, но внезапно остановилась с округлившимися глазами.

Позади меня раздались неистовые крики ярости и испуга, дюжина или более голосов. Я повернулась.

Очередь, которая спокойно извивалась по всей длине площади, распалась посередине, одна из сотрудниц службы безопасности боролась с гражданином, другая подняла над головой шокер, площадь вокруг них опустела все, находившиеся рядом, удалились на безопасное расстояние.

— Остановитесь! — крикнула я, мой голос покрыл всю площадь, а его тон должен был обездвижить любого военнослужащего, находившегося поблизости.

Калр Пять позади меня застыла при этом звуке. Но сотрудники службы безопасности — не военные. Шокер рванулся вниз, гражданин вскрикнул и рухнул наземь.

— Остановитесь! — крикнула я опять, и на сей раз оба сотрудника службы безопасности повернули головы в мою сторону, пока я шагала к ним, Пять следовала за мной.

— При всем уважении, капитан флота, — сказала сотрудница с шокером в руке, — в этом деле у вас нет полномочий.

Пораженный гражданин лежал на полу, издавая сдавленные стоны. Учитель языка расвар для Юран. Я не узнала ее на расстоянии.

— База, — сказала я вслух, — что случилось?

Ответила сотрудница, стоявшая на коленях рядом с учителем Юран:

— Глава службы приказала нам разогнать очередь, капитан флота. Эта особа отказалась уходить.

Эта особа. Не этот гражданин.

— Разогнать очередь? — спросила я максимально спокойно и ровно, но не доходя до полной невыразительности вспомогательного компонента. Учитель Юран все еще охала на полу. — Почему? — Безмолвно я сказала: — База, пришли, пожалуйста, врача.

— Уже идет, капитан флота, — ответила база мне в ухо.

В эту же минуту сотрудница, стоявшая на коленях, произнесла:

— Я лишь следую приказу, капитан флота.

— Я увижусь с главой службы безопасности прямо сейчас, — сказала я.

Не успели сотрудницы службы и рта раскрыть, как за спиной у меня прозвучал голос руководителя службы безопасности Лузулун:

— Капитан флота!

Я повернулась.

— Почему вы приказали разогнать очередь? — спросила я безо всякого учтивого вступления. — По мне, так она выглядела совершенно мирно, и очереди, как правило, сходят в конце концов на нет.

— Сейчас не подходящее время для беспорядков среди населения, капитан флота. — Лузулун казалась искренне озадаченной моим вопросом, словно ответ на него был очевиден. — Сейчас она мирная, но что, если к ней присоединятся ичана из Подсадья?

Я поразмыслила, как на это ответить, но ничего не сказала, и Лузулун продолжила:

— На самом деле я собиралась поговорить с вами. Если бы что–нибудь в этом роде произошло, то мне… — она понизила голос, — мне могла бы понадобиться ваша помощь.