Слуги паука 2. Пленники паука

Делез Морис

Рогчар вопросительно посмотрел на варвара.

— Нужно предупредить наших.

Конан встал и пошел к воротам. Рогчар шагал рядом, словно равный с равным. Отойдя шагов на десять, они услышали истошный призыв Клинго. Обернувшись, Конан увидел, что и гусь поплелся следом, но явно не поспевал за своими длинноногими собратьями и, отчаявшись догнать их, дал об этом знать.

Конан остановился, и дальше они шли уже втроем.

— Идите в дом,— лаконично и веско бросил Конан двоим у ворот.

— Но Брун…

— К Нергалу Бруна! Идите в дом,— повторил он и пошел прочь,

нимало не заботясь о том, последовали ли они его совету. В конце концов, его дело предупредить.

Разношерстная компания, возглавляемая киммерийцем, вернулась на прежнее место, когда Конан понял вдруг, что что-то его тревожит. Он огляделся. Хмель как-то слишком быстро, словно он и не пил вовсе, выветрился из головы варвара, когда он понял: во дворе нет никого, кроме двух молокососов у ворот!

Это было странно, и это было совсем не похоже на Бруна, который каждый вечер добросовестно расставлял посты, лично проверяя, все ли в порядке. Он вспомнил, что и сегодня вечером видел сотника и даже разговаривал с ним, но это было еще до того, как пришло время расставлять во дворе страж на ночь, а Брун уже плелся как сонная муха.

Конан хотел было побежать в дом и поднять тревогу прекрасно понимая, что в одиночку ему не уследить за всем, но тут же остановился. Если кто-то подсыпал охранникам сонного зелья, а ничем иным он не мог объяснить себе отсутствие стражи во дворе и странной сонливости их начальника, то он лишь напрасно потратит время.

Варвар вернулся к загонам, открыл вторую загородку, и остальные девять животных — все почти такие же широкогрудые, как Рогчар, но все-таки уступавшие ему — по одному вышли наружу и обступили своего вожака.

— Ты уверен, что твои парни на местах? — обратился киммериец к Клинго, словно тот был человеком и мог ответить ему.

Гусь расправил крылья и, укоризненно посмотрев на Конана, что-то проворчал, давая понять, что лишь у людей и козлов принято жрать вино во время работы. После этого он высокомерно отвернулся, всем своим видом показывая, что нет поводов для беспокойства.

— И все-таки пойдем проверим.

Клинго встряхнулся всем телом и, взглянув на Конана, словно приглашая его за собой, вперевалку зашагал вперед.

Рогчар гордо стоял во главе ватаги таких же, как он, рогачей и тоже поглядывал на Конана, а когда тот пошел следом за Клинго, степенно двинулся за ними.

Солнце садилось. Его уже не было видно за крышами домов. Если бы Конан захотел, он мог бы, выйдя из ворот, полюбоваться закатом, но киммерийцу было не до красот. Судя по всему, ему предстояла бурная ночь. Конечно, он был далек от мысли, что усадьбу станут брать приступом, но то, что ночная стража так и не появилась, не оставляло поводов для сомнений в том, что человек, с которым он беседовал утром, не откажется просто так от своих намерений.

Конан, безусловно, не боялся столкнуться лицом к лицу с двумя тремя пятью бойцами, но понимал также и то, что, как бы ни старался, не сможет в одиночку уследить за всем. Абулетес говорил о десятке аренджунцев. Он упомянул имена Аль-Карама и Бен-Сауфа, а эти люди знали свое дело. И хотя киммериец

был уверен, что его им не обмануть, но опять-таки понимал, что ожидаемых гостей может оказаться просто-напросто слишком много.

Пока он станет разбираться с двумя-тремя первыми появившимися для отвода глаз неопытными юнцами, кто-нибудь, кто действительно знает свое дело, запросто успеет проникнуть в дом так, что даже он не заподозрит неладного, пока не станет слишком поздно что-либо предпринимать.

Быстро темнело. Погруженный в свои мысли, Конан заметил, что обошел вокруг дома, только тогда, когда увидел перед собой левую стену флигеля, спрятавшегося в тени деревьев у задней наружной стены.

Клинго все так же неторопливо плелся вперевалочку, изредка оглядываясь, чтобы посмотреть, не отстал ли человек, а может быть, и спрашивая, доволен ли он.

Доволен ли?

Хоть и занятый своими мыслями, Конан отмечал в сгущающихся сумерках небольшие комки, словно специально разложенные кем-то через равномерные промежутки, от каждого из которых при их приближении вызмеивалась им навстречу клювастая голова. Но что самое удивительное, проходя мимо очередного сторожа, Клинго что-то тихонько крякал, и тот успокаивался, длинная змеиная шея делала обратное движение, голова пряталась под крыло, после чего Клинго глядел на человека и, дождавшись его одобрительного кивка, спокойно шел дальше.

На какое-то время в голову Конану закралось сомнение — а сможет ли гусь, уютно спрятавший голову под крыло, услышать едва различимые шаги осторожно пробирающегося к цели опытного вора?

Впрочем, тут уж ничего нельзя было изменить. Еще вечером он отправил Тушку восвояси, отдав ему Лисенка и один из Тефилусовых мешков с золотом. Этого в любом случае должно было хватить надолго. Теперь он остался один.

На всякий случай, больше для очистки совести, он заскочил в дом и потряс за плечо Бруна, которого сон сморил прямо у дверей, но тот был малоотличим от трупа, и Конан не стал повторять опыт, заранее уверенный в результате.

Он постарался трезво оценить свое положение — один против десятка профессиональных похитителей людей, которых возглавляют два опытных негодяя, доживших до седых волос и ни разу до сих пор не потерпевших неудачи. Два мерзавца, за которыми Тефилус, Конан знал это, гонялся не первый год.

Правда, киммериец знал и другое — гусь более чуток и осторожен, чем сторожевой пес, хотя сторожевых гусей не держал при себе никто. Люди предпочитали собак — быстрых зубастых хищников, способных не только поднять тревогу, но и защитить хозяина.

А что мог гусь?

Рогчар шагал рядом, изредка поглядывая на поглощенного невеселыми мыслями киммерийца, а позади них, отстав на пару шагов, следовало все стадо. Наверное, они представляли собой комичное зрелище: гусь-проводник впереди за ним человек в сопровождении десятника-козла, сзади девять рогачей. Так, дружной компанией, они и вернулись назад, к бочкам. Конан наполнил вином опустевшие емкости и уселся на прежнее место. Рогчар похлебал маленько и улегся напротив человека. Остальные последовали его примеру.