Слуги паука 2. Пленники паука
Шрифт:
— А ты возьми с собой,— посоветовал Зул, — глоток будет напоминать тебе, что мы незримо рядом.
Близился вечер, когда вернувшийся Мэгил застал троих друзей на прежнем месте за мирно текущей беседой. Вернулся он не один. На руке его, одетой в перчатку, гордо восседал сокол.
Жрец сел на покинутое, как ему показалось, целую вечность, место и принялся за еду, словно снятый с потерпевшего крушение судна моряк, без еды дней десять проболтавшийся в море. Сокол вспорхнул с его руки и, провожаемый удивленными взглядами приятелей, уселся на спинке кресла за
— Что за птица? — поинтересовался Конан.
— Долго рассказывать. Мэгил неопределенно махнул рукой и вновь принялся за еду. Наконец он насытился и виновато посмотрел на Конана. — Ты не поверишь, но эта птица,— он кивнул на мирно сидевшего за спиной Акаямы сокола,— сожрала баранью ногу, которую я взял для себя. — Учитывая аппетит хозяина, несложно предположить, как могло изголодаться его бедное животное,— спокойно заметил Зул.
— Не называй его животным.
Конан нахмурился:
— Быть может, ты все-таки объяснишь, откуда он взялся?
Но Мэгил вновь отмахнулся:
— После. Есть более важный разговор.
— После так после,— проворчал киммериец, лишь мимолетно глянув на прожорливого сокола.
Тот внимательно смотрел на каждого говорившего, и северянин не мог отделаться от впечатления, что птица понимает их разговор. Это было непонятно, непривычно и неправдоподобно, но следующая фраза Мэгила отвлекла его от этих мыслей.
— Душа Зиты оказалась запертой в камне вместе с Незримым,— заговорил, наконец, Мэгил.
— Что это меняет? — хмуро поинтересовался варвар.
— Все.— Жрец убежденно кивнул.— Душа может покинуть тело, может вселиться в него вновь, и не обязательно в свое. Улавливаешь?
Конан мрачно кивнул:
— Ты хочешь сказать?..
Зул сжал челюсти. Его мало касались дела какой-то аристократки. Лишь то, что она дорога Конану, заставляло его участвовать в них, но услышанное сейчас меняло все. У себя на родине он повидал людей, лишенных душ, и одним из них стал его брат… После этого Зул ушел на север, где, как он слышал, нет черного колдовства, но оказалось, что и здесь не избавился от этого кошмара.
— Да.— Жрец кивнул.— Они выкрадут девушку, пересадят в нее душу сестры, и тогда уже ничто не помешает Памеле окончательно овладеть душой девушки и новым телом, и пророчество сбудется. После этого ее принесут в жертву Затху, время еще есть.
Конан поморщился:
— Как-то все это сложно и глупо.
— Что тебе кажется сложным? — не понял жрец.
— Кром! Да разве ты сам не видишь, что цепь превращений растянулась до бесконечности?
Жрец запустил пальцы во всклокоченные волосы и поморщился.
— Давай вернемся к началу.— Он дождался кивка Конана и продолжил: — Жрецы собирались оживить своего бога-паука, но для этого им нужна была сила Памелы.
Однако отступница отказалась, и тогда, не желая искушать судьбу, ее сожгли на костре. Пламя уже лизало тело колдуньи, когда она изрекла пророчество, пригрозив воплотиться в одном из своих потомков через десять веков.
— Постой-ка! — остановил его киммериец.— Я сам слышал это пророчество из уст
— Да,— Мэгил кивнул,— это были последние слова Памелы, но я читал ее дневники, сохранившиеся в семейном архиве. Оказывается, колдунья предвидела для себя возможность трагического исхода, и со смертью тела душа ее не отлетела на Серые Равнины, а стала незримым хранителем семьи.
— Что-то я не заметил, чтобы в ту ночь нас кто-то охранял! — Конан невесело усмехнулся.— Скорее уж наоборот.
Жрец кивнул:
— Все верно. Она и не могла помочь вам ничем. Она уже была внутри Зиты.
Конан недоверчиво посмотрел на Мэгила, но жрец видел, что сомнения уже борются в нем с недоверием. Тушка и Зул молча слушали их разговор, предпочитая не вмешиваться, наблюдая, чтобы ничто из сказанного не достигло нескромных ушей, время от времени, то наливаясь вином, то принимаясь за еду.
Конан вспоминал. Обе девушки понравились ему тогда, но Мелия безоговорочно, а в отношении Зиты что-то постоянно настораживало. Тогда он решил, что это его всегдашнее предубеждение против людей, владеющих колдовством, но теперь он думал, что если сказанное Мэгилом, правда,— а судя по всему, так оно и было — то причина иная.
Он припомнил мысли, которые в ту ночь, очарованный красотой сестер, гнал от себя прочь. Он вспомнил, в частности, как не понравилось ему то, что Зита скрыла от Фабиана грозящую ему опасность. Трудно было предположить, что она не знала того, что знал безымянный жрец, направивший его самого в дом. По сути, она хладнокровно приговорила своего воздыхателя к смерти.
Киммериец мрачно уставился на Мэгила:
— Ты уверен в том, что говоришь?
Тот кивнул:
— Я разговаривал с Мелией. Она не очень-то хотела говорить об этом, но потом сказала, что и ее неприятно удивили странные перепады в настроении сестры, которые начали случаться с ней после первого посещения дома, примерно луну назад. Прежде ласковая, эта по-детски наивная почти еще девочка вдруг начала временами проявлять жесткость в высказываниях и поступках, а временами и просто жестокость. Это тревожило Мелию, но вслед за этим Зита становилась прежней, и девушка все приписывала раннему взрослению сестры.
Конан поднял руку:
— Хватит. Я уже верю.— Он на миг задумался.— Значит, ты думаешь, что воплощение уже произошло?
— Нет. Это не так быстро, но вот в том, что душа
Памелы слилась с душой Зиты и стала с ней неразделима, у меня сомнений нет. Все началось медленно и потихоньку, но время шло, и процесс стремительно ускорялся. Я думаю, к полнолунию все должно завершиться. Не зря жрецы Затха назначили именно этот срок. К перевоплощенной Памеле вернутся все ее силы, но она еще не успеет полностью овладеть ни ими, ни новым телом, для того чтобы отстоять и защитить себя.— Он обвел внимательным взглядом присутствующих и остановился на Конане.— Теперь ты понимаешь, что они собрались сейчас проделать без ее согласия то, что им не удалось сделать прежде?!