Слуги паука 2. Пленники паука
Шрифт:
Конан пожал плечами:
— А что тут скажешь? Все и так понятно.
Он протянул руку к покрытому многочисленными рубцами бронзовому телу Деркэто, но Мелия испуганно повисла на нем, изо всех сил стараясь удержать. Киммериец усмехнулся:
— Ну, ну, милая! Не стоит беспокоиться. Это всего лишь статуя.
Девушка зябко поежилась. Так-то оно так, но она только что собственными глазами видела, как эта статуя вышагивала, направляясь к ним в гости!
— Но что ее остановило? — Тефилус осматривался, словно ждал, что богиня сейчас оживет и двинется
— Кто знает? — Конан вновь пожал плечами.
— По-моему, я могу ответить.
Мэгил нагнулся и снял с ручки двери маленькую фигурку слоновой кости. Мелия вспыхнула и подхватила ее.
— О, Иштар! Ты услышала меня! — Она прижала фигурку к груди.— Я молилась ей, просила о помощи, но не помнила, где оставила ее!
— Ты оставила ее в подходящем месте,— усмехнулся Мэгил,— и нечасто бывает, чтобы боги откликнулись на просьбу смертного о помощи!
— Ах, дочка!
Они не заметили, как Аниэла с Сиотвией, узнав о том, что все кончилось благополучно, пришли и теперь бросились к Мелии, рыдая от счастья.
— Конан, ты не забыл? — Мэгил кивнул на спавшую девушку.— Я уже отправил Фана.
Киммериец выругался про себя. Ему вовсе не хотелось уходить от Мелии в эту прекрасную ночь, когда все было так восхитительно, а опасности остались позади, но поделать ничего не мог. Он подхватил Сурию на руки.
— Накиньте на нее что-нибудь, чтобы лица не было видно.
Вдалеке уже нарастал топот копыт и грохот колес по камню мостовой, далеко разносившиеся в ночной тишине.
Конан побежал.
— Куда это он? И куда он понес Сурию? — забеспокоилась Мелия.
— Успокойся, госпожа.— Мэгил мягко тронул ее за руку.— Пусть думают, что тебя похитили. Пока Рамсис и Xapaг разберутся друг с другом, пройдет немало времени, а это как раз то, что нам нужно.
Хараг вышел из святилища Сета, о котором мало кто знал в городе. Его сопровождали десять воинов, двое из которых несли Зрачок Затха, накрытый куском плотной материи. Остальные охраняли их, хотя опасность того, что какой-то безумец отважится, пусть даже ночью, напасть на служителя бога-паука, была ничтожно мала.
Паланкин уже ждал его, и двое рабов согнулись в поклоне, отодвинув боковые занавеси. Он не спеша подошел и собирался уже сесть, когда какой-то звук привлек его внимание. Он прислушался. Сомнений быть не могло — стремительно нараставший топот копыт трудно спутать в чем-то иным.
Жрецу стало интересно, кто это затеял ночью скачки в центре города?
Он повернулся в сторону, откуда доносился, теперь уже и грохот повозки, и через мгновение увидел показавшуюся из-за поворота колесницу, запряженную парой вороных. Возница нещадно погонял, но, увидев его, словно испугался чего-то и свернул в сторону, за дом, из которого только что вышел Хараг. Внезапно стало тихо.
«Странно,— подумал жрец Затха, усаживаясь на удобное мягкое сиденье и принимая из рук охранников драгоценный груз.—
Некоторое время он размышлял об этом, но потом решил, что не стоит: возница наверняка уже сказал Рамсису о том, что его заметили, и тот придумает отговорку. Жаль, жаль… Но делать нечего. Он вздохнул, и вяло махнул рукой:
— К дому.
Мягким, тщательно отработанным движением, так что занавеси даже не шелохнулись, рабы подняли паланкин и плавно понесли его прочь.
Оставшись один, Рамсис долго сидел в кресле, размышляя о случившемся. Он, кряхтя, встал и направился в свои покои. Он шел, как обычно, сдержанным, неторопливым шагом, хотя все кости ныли и мышцы болели, а вокруг не было никого, кто мог бы увидеть его слабость.
Он остановился у огромного зеркала, вделанного в стену, и скинул на пол одежду. Плохо дело. Все тело превратилось в сплошной синяк. В пылу борьбы он не обращал внимания на удары, но теперь нужно что-то срочно сделать, если он не хочет к утру слечь. Тогда все планы его пойдут прахом.
Он подошел к столу и трижды ударил в маленький бронзовый гонг.
— О, господин!
Лекарь склонился в низком поклоне, не в силах отвести от жреца испуганного взгляда. «Мог бы нагнуться и пониже»,— отметил про себя Рамсис, но решил не обращать внимания на этот маленький промах.
— К утру я должен быть на ногах,— коротко сказал он.
— Ты должен лечь, господин,— мягко ответил лекарь.
— К утру я должен быть на ногах,— повторил жрец.
— Я поставлю тебя на ноги,— лекарь вновь склонился в поклоне,— но ты должен лечь, господин.
Свеча успела догореть до половины, когда лекарь, пятясь, вышел в дверь. Рамсис засыпал, наслаждаясь тем, что боль отступала.
Мысли его путались, и он уже давно уснул бы, если б не один вопрос: не зря ли он затеял все это? В конце концов, девушка нужна не ему, а Харагу. Стоило ли тратить свои силы, чтобы потерпеть столь болезненную неудачу? Конечно, если бы все закончилось благополучно, то после двух неудачных попыток Харата он несомненно заслужил бы еще большее уважение с его стороны, но он не подумал, что сам может проиграть.
Интересно, кому он обязан этой потерей? Потерей особенно заметной на фоне того триумфа, на который он не без оснований надеялся. Он непременно узнает имя виновного, и тогда горе ему!
Это была сладкая мысль, и с ней Рамсис погрузился в блаженный сон, не сомневаясь, что завтрашний или, в крайнем случае, послезавтрашний день — все равно, какой из них,— непременно возместит ему все потери.
Ведь он, Рамсис, жрец Великого Сета!
— Повелитель, повелитель!
— Ну что еще?
Рамсис приходил в себя с трудом, словно после тяжелой, изнурительной болезни, и это было неудивительно. Хотя лекарь своими притираниями и снял боль с его тела, но раны оставались ранами.