Слуги Темного Властелина
Шрифт:
Однако той ночью все было иначе. Наслаждение, которое она испытала тогда, было настолько сильным, как никогда в жизни. Она ощущала его. Тонула в нем. Содрогалась от него. Однако это было не ее наслаждение. В ту ночь ее тело было грубо взломано. И это переполняло ее стыдом и яростью.
Стоило Эсменет представить себе, как его живот прижимался к ее лону, и она покрывалась липким потом. Временами она багровела и напрягалась, вспоминая, как кончала с ним. Кем бы и чем бы он ни был, он взял ее тело в плен, захватил то, что принадлежало ей, и переделал – не по своему образу и подобию, но по образу того, что было ему нужно. Сделал
Но там, где ее тело пробиралось на ощупь, разум шел напролом. Она быстро осознала, что если незнакомец знал о ней, значит, знал он и об Инрау. А если незнакомец знал об Инрау, значит, его смерть ни в коем случае не могла быть самоубийством. Вот почему она должна была найти Ахкеймиона. Предположение, что Инрау мог совершить самоубийство, практически сломило его.
– А что, если это правда, Эсми? Что, если он действительно покончил жизнь самоубийством?
– Нет, Акка, это неправда. Перестань, прошу тебя.
– Но он действительно сделал это! О боги милосердные, я это чувствую! Это я поставил его в безвыходное положение. Ему ничего не оставалось, как кого-то предать. Либо меня, либо Майтанета. Как же ты не понимаешь, Эсми? Я вынудил его выбирать между одной преданностью и другой!
– Акка, ты пьян. Когда ты напиваешься, все твои страхи всегда вылезают наружу и берут над тобой верх.
– Боги милосердные… Это я его убил!
Как пусты были ее заверения – формальные отговорки, произносимые с иссякающим терпением, и все это – при постоянном подозрении, что Ахкеймион казнит себя просто затем, чтобы она его пожалела! Почему она была так равнодушна? Так эгоистична? В какой-то момент она даже поймала себя на том, что злится на Инрау, винит его в уходе Ахкеймиона. Как она могла так думать?!
Но теперь все будет иначе.
Каким-то образом, не иначе как чудом, она оказалась причастна к тому, что происходит в мире. Она будет на равных с Ахкеймионом.
«Ты не убивал его, дорогой мой! Я это знаю!»
А еще она знала, кто на самом деле был убийцей. Возможно, незнакомец мог принадлежать к одной из школ, но Эсменет почему-то была уверена, что это не так. То, что она испытала, не имело отношения к Трем Морям.
Консульт. Они уничтожили Инрау, а ее изнасиловали.
Консульт!
Сколь ужасна ни была эта догадка, она при этом наполняла странным восторгом. Никто, даже Ахкеймион, не видел Консульт на протяжении веков. А вот она… Однако Эсменет не решалась думать об этом, потому что когда она пускалась в такие рассуждения, то начинала чувствовать, что ей… повезло. А этого она вынести не могла.
И потому говорила себе, что пустилась в путь ради Ахкеймиона. Временами, забывшись, она представляла себя героиней древних саг, подобной Гинсиль или Юсилке, женщиной, впутавшейся в опасные дела своего супруга. Дорога, стелившаяся под ноги, звенела тайной песнью, как будто незримые свидетели ее героизма следили за каждым шагом.
Эсменет дрожала в своем плаще. Дыхание вырывалось изо рта клубами пара. Она шла и шла вперед, думая о смысле холодного ожидания, которым так часто бывает наполнено зимнее утро. Зимнее солнце не спешило вставать.
К тому времени, как солнце поднялось уже достаточно высоко, Эсменет увидела впереди постоялый двор, куда она и забрела в надежде присоединиться к группке путников, собравшихся
Когда группа наконец отправилась в путь, Эсменет присоединилась к ней, стараясь держаться как можно незаметнее. Группу возглавляли несколько синекожих жрецов, служители Джукана. Они распевали тихие гимны и позванивали крохотными цимбалами. Еще несколько путников шли за ними следом и подпевали, но большинство держались сами по себе, брели, вполголоса переговариваясь. Эсменет увидела, как один из стариков разговаривает с кучером повозки. Тот оглянулся и посмотрел на нее нарочито равнодушным взглядом, какие ей так часто доводилось видеть: взглядом человека, жаждущего того, к чему вообще-то следует испытывать отвращение. Она улыбнулась, и кучер отвернулся. Эсменет знала, что рано или поздно он придумает повод поговорить с ней.
И тогда придется решать.
Но тут у нее лопнул ремень на левой сандалии. Ей удалось кое-как связать концы, но узел натирал кожу под шерстяным носком. Через некоторое время мозоль лопнула, и Эсменет захромала. Она мысленно ругала кучера: отчего же тот медлит? И от души проклинала закон, согласно которому женщинам в Нансурии запрещено носить сапоги. А потом узел тоже лопнул, и она, как ни старалась, не сумела его связать снова.
Группа путников уходила от нее все дальше.
Эсменет плюнула, сунула сандалию в котомку и пошла дальше без нее. Нога тут же онемела от холода. Шагов через двадцать в носке появилась первая дырка. А через некоторое время носок превратился в драную тряпку, болтающуюся на щиколотке. Группа, к которой она было присоединилась, давно скрылась из виду. Однако позади показалась другая группа людей. Они, похоже, вели под уздцы то ли вьючных животных, то ли боевых коней.
Эсменет молилась, чтобы это оказались кони.
Дорога, по которой она шла, называлась Карийский тракт – древнее наследие Кенейской империи, которое, однако, император поддерживал в хорошем состоянии. Дорога пересекала по прямой провинцию Массентия, которую летом люди называли Золотой за бесконечные поля пшеницы. Одно было плохо: Карийский тракт уходил в глубь Киранейских равнин вместо того, чтобы направляться прямо к Момемну. Более тысячи лет тому назад он соединял Священную Сумну с древним Кенеем. Теперь же его поддерживали в порядке лишь постольку, поскольку он служил Массентии, – Эсменет говорили, что после пересечения с куда более оживленным Понским трактом, который ведет в Момемн, он теряется в лугах.
Однако Эсменет, поразмыслив, все же выбрала именно Карийский тракт, несмотря на то что так ее дорога получалась длиннее. Эсменет не могла позволить себе приобрести карту, да и пользоваться ими она не умела, кроме того, она вообще никогда прежде не покидала пределов Сумны – однако, несмотря на это, неплохо разбиралась в дорогах Нансурии.
Все проститутки отбирают своих клиентов в соответствии с собственными вкусами. Некоторые предпочитают крупных мужиков, другие – помельче. Некоторые предпочитают жрецов, неуверенных, с мягкими руками без мозолей. Другие выбирают солдат, наглых и грубых. Эсменет же всегда ценила опыт. Людей, которые страдали, которые преодолевали трудности, которые повидали дальние страны и удивительные вещи.