Слуги тьмы
Шрифт:
— Неизвестно, — ответил отец Альберт. — Она сама не знает.
— Они ее… того? — Бэр Дюмо пожалел уши младшего сына, не высказался напрямую.
Отец Альберт выдержал долгую паузу, за которую Даниэль готов был его убить.
— Как самка она их не интересовала. К тому же, им было велено ее беречь.
— Ого! — воскликнул Бэр. — Кто же это им велел?
— Я полагаю, колдун Нечистого, которому те лемуты служат.
— Служили, — поправил Жанн, будто желая напомнить, что Даниэль расправился с Ревунами.
—
Пастух коротко поведал всю историю, начав с того, как Сат Аш вынес его на прогалину к удиравшим от лорсиного загона лемутам. Отец Альберт задал несколько уточняющих вопросов о Ревуне, который спал на ходу, однако Даниэль мало что мог рассказать.
— Никак не разберу: отчего же он спал? — подивился Бэр Дюмо.
— Похоже, на него действовал яд, — отозвался священник. — Она пила его кровь, а Ревун — не овца из их стада.
— Бррр… Дани, она тебя, часом, не искусала? Девчонка-то, видать, не промах, знает, где сладко… Ладно. Так что нам делать с этой кралей?
— Я бы спросил о другом, — вмешался Жанн, — Дани, чем ты собираешься ее кормить?
— Дичи настреляю, — буркнул Даниэль.
— Да? — пер Альберт резко подался вперед. — Не забудь: она мертвечину просто так не ест. Ей сначала подавай живую кровь.
— Придется дать живую кровь.
— Это кого ж ты ей отдашь? Своих лорсов? Пса? Зайцев-подранков? — Голос священника поднялся. — Они будут кричать, как кричала Элисия, когда ее рвали волки, а твоя кровопийца будет их сосать. А ты будешь стоять рядом и слушать. И ощущать их ужас и боль!
Даниэль не ответил. Он еще не успел это обдумать. Надо подбить птицу или зверька, живым донести до хижины… Даже если брать Элли с собой на охоту, чтобы она была рядом, — они будут кричать и биться у нее в руках. А от крика подранков у него сердце рвется. Элисия тоже звала на помощь, там, на тропе, и ее голос часто слышался ему по ночам…
Он взглянул, на священника.
— Чего вы от меня хотите?
— Вспомни, что она — лемут, а ты — человек! Сын мой, ты связался с порождением Нечистого.
— Хорошо. Что дальше?
— Лемуты не должны жить с людьми, — отчетливо произнес пер Альберт. — Вообще не должны жить.
Глава 6
В хижине повисла напряженная тугая тишина.
В своем углу зашевелилась Элли, робко положила ладошку на сплетенные в замок пальцы Даниэля.
— Аиэль?
— Помолчи.
— Так нельзя, — неожиданно подал голос Алейн. — П-прогнать в лес? Она п-погибнет — с одной-то рукой.
— Она — лемут, — бесстрастно напомнил отец Альберт. — Порождение Смерти и Нечистого.
Жанн в сердцах швырнул миску на стол; она завертелась и загремела на досках.
— Лемут — не лемут… Народ Плотины, в сущности, тоже лемуты, а мы их не режем. Отец, подари ей десяток кроликов, пусть ест!
— Кролики в два счета передохнут от яда, — возразил Бэр. — Это не пойдет.
— Новых купим, — стоял на своем Жанн.
— Пристрелить — и никаких хлопот! Куда как проще. — Бэр начинал раздражаться, что старший сын ему перечит. Еще молоко на губах не обсохло, собственной семьи не завел — а туда же, отца родного учит уму-разуму!
Жанн упорствовал:
— Элисия погибла, а ты хочешь у Дани вторую женщину отнять?
— Да, хочу! — рявкнул отец. — Даниэль, кто она тебе — жена, любовница?
Пастуху кровь бросилась в лицо.
— Она — женщина, которую я спас от лемутов. И которую покалечил мой лорс.
— A-а! Ты ее спас — и намерен цацкаться, пока она тебя самого не зажрет.
— Отец!
— Отец прав, Дани, — негромко сказал священник. — Я не верю, что ты сможешь носить ей подранков. — Он поглядел Даниэлю в глаза — словно заглянул в душу. — А когда Элли оголодает, она захочет твоей крови. Подумай. Рано или поздно, тебе придется от нее отбиваться. И лучше избавиться от нее сейчас… когда за тебя это сделаю я.
— Отец Альберт… — у пастуха голос сел от подавленного бешенства. — Вы все верно говорите. Но вы так говорите потому… — Слова давались Даниэлю с трудом, его тошнило от них. — Вы не хотите простить мне Элисию. Считаете, что любили ее сильней, чем я!
Он получил пощечину. Увесистую, хотя и незримую. Отец Альберт не двинулся с места, не шевельнул рукой — однако ментальный удар был так силен, что пастух откинулся назад, стукнулся затылком о бревенчатую стену. Элли взвилась с нар. Мелькнула пятнистая шкура — и женщина-воин сшибла не уследившего за ней отца Альберта с лавки, опрокинула на пол и надавила коленом на горло.