Слушай своё сердце
Шрифт:
– Лиза! – позвала я. – Нам пора!
Появилась моя четырнадцатилетняя кузина в симпатичном сарафане и облаке фруктового аромата духов. Я закашлялась.
– Что это? Ты искупалась в парфюме?
– Это «Манго дримс», они быстро выветрятся.
Она откинула на спину свои светлые волосы и потянула меня к выходу, словно это она меня ждала. Макс уже сидел в моей машине на пассажирском сиденье. Лиза села за ним и сжала его плечи.
– Девятый класс! – закричала она. – Начало новой главы, где возможно все!
– Точно, – сказала я. Или этот год станет как
Звонок прозвенел, как раз когда я заехала на парковку старшей школы. Макс и Лиза выбежали из машины быстрее, чем когда-либо на моей памяти, и к тому времени, как я заперла машину и убрала ключи в рюкзак, уже преодолели половину парковки.
– Опаздываешь в первый учебный день? – спросила Алана, подойдя ко мне и взяв меня под руку.
– Пока не опаздываю. Ты могла меня не ждать.
– Тогда какая из меня была бы лучшая подруга?
– Такая, которая хочет всегда приходить в школу вовремя.
– Мы теперь в одиннадцатом классе [2] . Можем не реагировать на звонок, – заявила Алана, подняв солнечные очки с глаз на голову.
– Кажется, в прошлом году ты говорила то же самое.
Мы вошли в здание, и Алана пожала плечами:
– Я не могу помнить все, что говорю.
Название «Секвойя-Хай» говорило само за себя: школа – большое трехэтажное здание – стояла посреди рощи секвой. Столовая и библиотека находились в соседних зданиях, поэтому в течение дня нам удавалось ощутить вкус свободы и глотнуть свежего воздуха.
2
В американской школе учатся 12 лет. Последние четыре из них считаются старшими.
В этом году у нас с Аланой было три совместных урока из шести, включая первый – вот почему она меня ждала. Пока мы шли по коридору, в кармане у меня завибрировал телефон. Мы заняли места в классе – был урок истории, и мистер Уорд принялся рассказывать, чего следует ожидать от предстоящего года. Наконец я достала телефон.
Хантер выложил фотографию на тему первого учебного дня – селфи его и сестры на фоне их нового дома. Точнее, относительно нового: они жили в нем уже три месяца, ведь переехали они туда после окончания прошлого учебного года. Фотографию он подписал: «Пожелайте нам удачи».
Он выглядел… счастливым. Пепельно-русые волосы зачесаны назад, голубые глаза блестят. Я перешла в его профиль и проскроллила старые посты, пока не нашла прошлогоднюю фотографию первого учебного дня – на ней мы стоим возле его машины. Я смотрю на него, приподняв голову, глаза светятся улыбкой. Он смотрит в камеру. Надпись к фотографии гласила: «Я выловил эту девушку в озере, чтобы вместе с ней отправиться в школу». Я и забыла, что в прошлом году перед занятиями тоже была на озере.
Алана покашляла, и я подняла голову, решив, что меня зовет мистер Уорд. Но он что-то писал на доске. Алана нахмурилась и кивнула на мой телефон, явно гадая, что случилось. Я проговорила
– Что ты там делала с телефоном? – спросила Алана после звонка, когда мы шли по коридору на следующий урок. – Минут десять, наверное, мечтательно глазела на экран.
– Вовсе нет. Просто листала чужие фотографии первого дня в школе.
– Понятно, – сказала она.
Возможно, так просто подруга от меня бы не отстала, если бы ее внимание не привлекло что-то в конце коридора. Она ахнула.
– Что?
Алана потянула меня в сторону, вытащив из потока.
– Ты знаешь Диего? – прошептала она.
– Кого?
– Диего Мартинеса? С прошлого года?
– Нет, я его не помню.
– Правда? Я готова поклясться, что говорила о нем как-то раз… или пятьсот раз. Помнишь, в мае мне пришлось делать лабораторную по математике? Он был моим репетитором. Он встречался с Пэм, поэтому я не могла с ним флиртовать, но… нет? – спросила Алана, заметив, что я все еще не понимаю. – Он притащил в школу щенка, потому что мама уехала из города и не могла за ним присматривать. И ему это сошло с рук.
– Ты сочиняешь на ходу? – спросила я. – Я ничего из этого не помню.
– Это потому, что он не с озера? – спросила Алана, уперев руки в бока. – Ты даже не пытаешься познакомиться с городскими.
Мы называем их городскими, хотя Оук-Корт лишь условно можно назвать городом. Его население – пятнадцать тысяч человек. Но это на тринадцать тысяч больше, чем в Лейкспрингсе.
– Это неправда! – заспорила я, – Я ни с кем не пытаюсь познакомиться. Ты же знаешь, что я ненавижу людей.
Алана засмеялась, потому что поняла, что это – по крайней мере отчасти – шутка.
– Я помню, ты говорила про парня с кольцом в носу – Дункана, – сказала я, наклонив голову. – И про какого-то еще по имени Мак…
– Хорошо, я уяснила: ты разнесла в пух и прах мою теорию про озеро.
Однако ее теория была отчасти верна. В Оук-Корт я проводила мало времени, отдавая предпочтение озеру.
– Дело не в противопоставлении города озеру, – отметила я. – А в том, что ты упоминаешь многих парней.
– Потому что они мне нравятся. Разве это плохо?
– Нет. Я всего лишь объяснила, почему могу не помнить конкретно этого.
– Несмотря на то что я говорила о нем пятьсот раз?
– Ты говорила о Брэди, который в твой день рождения зажег в столовой бенгальский огонь и был на неделю арестован.
Алана была из тех девушек, ради которых парни были готовы на все: высокой, с идеальной фигурой, темными волосами и почти черными глазами. Полинезийка по происхождению, она имела в запасе кучу историй о своем детстве на Гавайях, которые всем нравилось слушать, словно Гавайи – какая-то другая вселенная. Мне тоже нравились ее истории, поэтому я их не винила.