Служанка арендатора
Шрифт:
Она отрицательно покачала головой, и лукавая усмешка появилась на ее заплаканном личике.
– И шляпа осталась там, – продолжал он, – и капли дождя сверкают в ваших волосах, как бриллианты… Но вы можете простудиться, так что спешите домой. Прощайте!
Маркус перепрыгнул через ручей и, не оборачиваясь, пошел через луг к дороге: пробраться по уединенным тропинкам лесной чащи нечего было и думать.
Везде было так много воды, что мягкая глинистая почва представляла сплошную лужу. Маленькая речка,
– Сегодня много хлеба упало на землю с дождем, господин Маркус, – радостно крикнул он помещику.
В открытых воротах его встретил Петер Грибель, лицо которого, тоже сияло от удовольствия.
– Теперь урожай картофеля будет хорош, – заявил он, указывая на влажные поля.
В сенях Маркус столкнулся с Грибель, она несла из кладовой небольшие свертки, на которые весело кивнула головой:
– Это корица и изюм для пирога тильродских детей по случаю сегодняшнего дождя.
– Пирог с изюмом, это чудесно, а я от себя прибавлю вино! – отозвался молодой помещик. – А вы умеете печь свадебный пирог? – весело спросил он, обнимая толстушку и повернулся с нею несколько раз.
– Свадебный пирог? – недоверчиво спросила она. – Где вы были господин Маркус, что возвращаетесь в таком радужном настроении, хотя вымокли, до того, что с вас течет, как с мокрого пуделя? Но разрешите спросить, для кого нужен свадебный пирог? Я, конечно, могу испечь такой, он будет высокий, пышный, и таять во рту, но кто его будет кушать в нашей тихой „Оленьей роще“?
– Кто? – весело отозвался помещик. – Всякий, кто пожелает быть моим гостем! Старый и молодой, богатый и бедный – я всех приглашаю! Кто нашел сокровище, тому нечего скупиться!
Он рассмеялся прямо в лицо изумленной толстушке и побежал вверх по лестнице, напевая прекрасным баритоном известную песенку Георга Броуна:
„Приди ко мне, красавица, скажи мне свое имя.“
20.
Переодевшись и аккуратно причесав свои густые, всклоченные дождем и бурей волосы, Маркус спустился опять вниз.
– Клянусь честью, вы и в самом деле похожи на жениха! – крикнула ему Грибель, любуясь его стройной фигурой и лицом, дышавшим радостным торжеством. – Но не ходите в беседку, – прибавила она, – иначе вы и этот костюм только испортите. Да и нести обед по лужам и грязи тяжело!
– Я буду обедать в восемь часов в своей комнате наверху, – отозвался Маркус, – а до тех пор можете забыть обо мне.
В беседке было душно и Маркус, открывая балконную дверь, чтобы освежить воздух, с серьезной улыбкой покачал головой.
Что за жалкая игрушка человек в
Два часа тому назад он спокойно выходил отсюда, чтобы дойти до рощи и вернуться обратно… Но судьба погнала его в лес, где, наконец, разрешилась загадка, за что он благодарен ей…
Он был похож на человека, пытавшегося лбом пробить стену…
Подумать только, в его разгоряченной фантазии мерещился даже цыганский табор, а того, что было под носом, он не замечал в каком-то ослеплении.
Впрочем, он даже теперь недоверчиво покачивал головой, думая о гувернантке, добровольно променявшей роскошный образ жизни на тяжелый труд служанки!
Да и не он один, все были обмануты!
Для обитателей „Оленьей рощи“ работавшая в поле девушка была служанкой судьи, арендатора мызы. А единственный человек, знавший истину – старый судья, – особенно постарался усилить всеобщее заблуждение – он просто отрекся от самоотверженной племянницы в рабочем платье…
Старый комедиант!
Теперь все изменилось, и Маркусу не надо разбивать лбом стену, но, не смотря на это, он, как и два часа тому назад, в волнении шагал взад и вперед по комнате…
Воздух, освеженный промчавшейся грозой, был чист и ароматен и все, что жило и двигалось, дышало с обновленной силой. В гнездах под крышей беседки желтоносые птенчики громко чирикали в ожидании родителей, старательно сновавших в поисках добычи.
Вглядываясь в глубину леса, Маркус ожидал увидеть там белый платок… Он дрожал как игрок, поставивший на карту все свое состояние, и в волнении шептал: „она придет, должна придти, иначе все погибло!“
От этой мысли он холодел и спрашивал себя:
„А если я ошибся в своих расчетах? Вдруг она серьезно приняла его прощальные слова в графском лесу и постарается больше не встречаться?“
Кровь потоком бросилась ему в голову, и он одним прыжком очутился на балконе, но… ему не пришлось спускаться с лестницы…
Приложив дрожащую руку к глазам, чтобы защитить их от яркого вечернего солнца, он напряженно вглядывался и заметил белый платок, мелькнувший вдали.
С уст его готов был сорваться крик радости, и сердце билось так, словно хотело выпрыгнуть из груди, но он взял себя в руки и быстро вошел в беседку.
Девушка в это время показалась на дорожке. Одета она была в неприглядное рабочее платье, и широкие рукава рубашки развевались от ветра. Но шла она робко, нерешительно, а „наглазник“ никогда еще не был так сильно надвинут на лицо, как теперь.
Мужество, очевидно, совершенно оставило ее, когда она увидела открытую дверь беседки, и она готова была повернуть назад.
Это был критический момент, и сердце молодого помещика усиленно забилось, но долг „самаритянки“ победил, и девушка начала подниматься по лестнице.