Служанка и виконт

Розенталь Пэм

Очень часто один из них нарушал молчание замечаниями о прочитанном и даже чтением вслух. Иногда они спорили, но чаще их мнения совпадали, ибо они оба предпочитали ум сентиментальности и любили строгий, а не витиеватый стиль.

— Вам это понравится, — говорил он или она. Иногда они смеялись над этой поразительной способностью узнавать, что может понравиться другому. Это казалось почти общим инстинктом, чудесным совпадением вкусов и чувств.

И все же ей не удавалось выведать у Жозефа истории, которые он скрывал. Он по-прежнему оставался для Мари-Лор незнакомцем. Ее так же, как тогда в Монпелье, смущали перемены его настроения, и она,

как и в первые посещения его комнаты, не знала истинных чувств этого мужчины. Пугающе привлекательный незнакомец. Он был еще привлекательнее в эти тихие дружеские вечера, посвященные чтению, когда неожиданная вспышка горящей свечи освещала его лицо, вызывая дрожь в ее теле и заставляя сжимать бедра.

Она пыталась подчинить сознанию свое непослушное тело. Но попытка сразу же оказалась бесплодной.

Эти ночные встречи не могут продолжаться вечно. Герцог скоро умрет; никто в данное время не знал, насколько серьезна его болезнь. А сплетники в буфетной сходились на том, что семья как можно скорее женит Жозефа, тем более что несколько интересных предложений уже были получены из Парижа.

Она старалась не слушать этих разговоров, но условия брачных контрактов — сказочные подарки и королевское ежегодное содержание — тем не менее с неприятным упорством не выходили у нее из головы.

А теперь, когда она приходила к нему, в спальне появлялась чья-то тень. Неужели здесь будет неизбежным присутствие его будущей жены? «Скорее всего, — думала она, — это просто темный знак его неминуемого отъезда».

Наблюдая, как Жозеф переворачивает страницу или улыбается, Мари-Лор внезапно почувствовала, как у нее закружилась голова, пространство вдруг стало менять свою форму и размеры, короткое расстояние между креслом и окном расширилось, образуя ужасную непреодолимую пропасть. Несколько футов теплого воздуха, разделявшие их, могли бы вместить целый океан. Она подумала, что любое расстояние слишком огромно, когда оно отделяет друг от друга два живых тела, которые нельзя разделять.

Тела, которые должны прикасаться друг к другу так, как это возможно только для тел.

Она не совсем понимала, что подразумевает под этой мыслью. Конечно, у нее были кое-какие идеи: ночные фантазии, часто появлявшиеся у нее, от которых возникало немало вопросов о том, как все это происходит. Но как глупо, говорила она себе, даже думать об этом. Ни к чему не приведут ее заманчивые фантазии. Ни к чему, кроме минутного сладостного возбуждения, за которым последуют печаль, одиночество и — она покраснела — очень неприятное томление тела.

Хуже всего, думал Жозеф, в этих последних неделях воздержания, а такого долгого он не мог и вспомнить, что все убеждены в обратном. Его отец испытывал завистливое удовольствие, говоря, что «наконец в этом доме чьи-то желания удовлетворяются», и затем принимался рассказывать очередную, щедро разукрашенную подробностями историю своих собственных давних побед. И как раз накануне Юбер, читавший письмо от брачного маклера, поднял голову и засмеялся:

— Ха, Жозеф, это письмо предлагает тебе такую хорошую сделку с покупкой подходящей любовницы, что ты навсегда забудешь дорогу на кухню.

— А если его кровь волнует кухонный жир? — возразил отец из глубины плетеного кресла на колесах, в котором он теперь проводил все время. — Оставь мальчика в покое. Он занимает днем меня, а ночью свою маленькую судомойку. В этом замке бывали случаи и похуже.

Нельзя сказать, что Жозефу не предоставлялось удобного случая. Игривые

записочки от местных дам приходили с завидным постоянством, и он слышал, что девушка в деревенской гостинице, занимавшаяся древним ремеслом, была совсем неплоха.

Знакомство с местными дамами грозило некоторыми осложнениями, особенно в этот период затянувшегося сватовства. Поэтому он подумал о девушке из гостиницы и решил поехать в деревню, чтобы получить с ее помощью некоторое облегчение.

Он взял с собой предохранительное средство не потому, что полагал, что она ожидает такой заботы со стороны клиента. Он заботился о себе — всегда существовала опасность заразиться. Поэтому, чтобы быть наготове, он положил в карман жилета несколько презервативов, сделанных из свиного мочевого пузыря, — самого лучшего качества, какие смог найти.

Он сел за стол и заказал стакан их скверного бренди. Однако хозяин догадался, что он спустился с холма не ради выпивки.

— Она сейчас будет готова, глазом не успеете моргнуть, месье виконт, — заверил хозяин. — Я крикну ей, чтобы заканчивала с тем парнем. И она в вашем распоряжении.

«Глазом моргнуть. Закончить с ним побыстрее. Да, очень привлекательно».

Жозеф бросил на стол несколько монет и почти бегом устремился вверх по холму, прежде чем хозяин вышел во двор взглянуть, что с ним случилось.

С того времени прошли недели. «Вот какова сонная жизнь в деревне, — думал он. — Вы просто позволяете погоде, времени, медлительности крестьян убаюкивать вас, погружая в тупое безразличие».

А если он со все возрастающим нетерпением ожидал каждого вечера? Если не мог доесть кусок торта или мороженое месье Коле, потому что спешил вернуться в свою комнату и записать историю сероглазой героини, а затем беспокойно ходить по комнате, ожидая звука ее шагов? Ну и что из этого?

Воздержание вызывало физические страдания, каких он не испытывал уже много лет. И в то же время ему хотелось, чтобы эти страдания и эта странная восхитительная игра никогда не кончались. Он убедил Юбера расширить круг поисков невесты, написать брачным маклерам в Париж, а также в Прованс и Лангедок. Ожидание ответов по крайней мере заняло бы некоторое время. Юбер согласился: удачно женатый родственник в Париже вполне соответствовал планам Амели, чтобы повысить свой общественный статус. Начали приходить предложения из Парижа, но в них содержалось такое немыслимое количество подробностей, что разобраться не хватило бы и вечности.

А тем временем Жозефу надо было развлекать отца. Как-то отвлекать его, ибо доктора говорили, что периодические боли в животе и суставах будут возрастать. Бедный старик, ему почти нечем гордиться, и мало что может успокоить его. Юбера и Амели явно раздражало все, что он говорил. Они интересовались только наследством, а герцогиня, когда-то страстно любившая его, была способна только ломать руки и молиться за мужа.

Жозефу предоставлялось придумывать развлечения. Виконт играл с отцом в шахматы, выигрывая только по необходимости доказать, что он достойный противник, и проявлять притворный интерес к несвязным рассказам отца. Он Даже показывал фокусы. Еще мальчиком Жозеф потратил неделю и все свои карманные деньги на то, чтобы убедить ярмарочного фокусника научить его карточным фокусам и умению вытаскивать золотые монеты из-за ушей зрителей. Он долгое время пользовался карточными фокусами за многими игорными столами и обрадовался, обнаружив, что хорошо помнит, как обманывать доверчивого зрителя.