Служанка в высшем свете

Роллз Элизабет

Камеристка? Одна из тех ужасных, высокомерных существ вроде той, что прислуживала тете Фарингдон? Ну уж нет, если от нее хоть что-нибудь зависит. Леди Арнсворт предполагает, что она ради этого отправится в Лондон. Пусть предполагает хоть до второго пришествия. И раньше рак на горе просвистит: «Зеленые рукава», чем нога новой леди Блейкхерст по собственной воле ступит в модный лондонский салон.

Две недели спустя Верити признала, что не достигла прогресса ни в одной из поставленных целей. Несмотря на то, что Макс был мучительно вежлив с ней, она сомневалась, что

он стал больше уважать ее. Скорее всего, он просто уважал себя.

Макс называл ее мадам или жена и относился к ней со всем вниманием, когда она его видела, а это происходило только за столом. И у Верити было подозрение, что единственной причиной, по которой он с ней видится, — это то, что он был полон решимости откормить ее.

Дела шли плохо. Каждый раз, когда она видела его, боль вгрызалась в нее все глубже, мучила ее нее беспощаднее. Макс, который ее спас, был единственным человеком, который заботился о ней после смерти папы. Он действительно приехал к Фарингдонам, чтобы найти ее, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. А она его предала. Независимо от того, что она не планировала этого, он оказался о ловушке. И хотя Верити думала, что он признал отсутствие у нее намерения заманить его туда, их брак оставался незавершенным. Он никак не показывал, что хочет ее как жену. Он никогда не касался ее, за исключением случаев, когда брал ее под руку, чтобы повести на обед.

Вскоре он вернется в Лондон на осеннюю сессию парламента. Без сомнения, он воспользуется этим, чтобы поискать развлечений, которых не находит на пустующем брачном ложе.

Пробили часы. Она бросила взгляд в трюмо и напомнила себе, что элегантно одетая дама, отразившаяся в нем, была не мисс Верити Скотт, бедная захудалая родственница, а графиня, леди Блейкхерст, наряженная по последнему слову моды. Если она все время будет напоминать себе об этом, она, возможно, даже сама в это поверит. Более того, даже миссис Хенти может примириться с этим.

В ту же секунду, как часы замолчали, послышался стук в дверь. Десять часов. Она сделала глубокий вдох.

— Войдите!

Без сомнения, эта женщина ждала перед дверью последние несколько минут, добавляя завершающие штрихи к гранитно-жесткому выражению своего лица.

Когда миссис Хенти вошла, Верити набралась твердости и заставила себя заняться списком хозяйственных вопросов, представленных ее вниманию, с мрачной дотошностью все время напоминая себе: «Ты — леди Блейкхерст. Хозяйка дома».

Меню. Бельевой шкаф. Необходимость предоставить помощь вдове Грейнджер, которая потеряла единственного сына в море…

Глядя на то, как мисс Скотт проглядывает список, миссис Хенти выпрямилась:

— К сожалению, ваша милость, я вынуждена сказать, что в день квартальных платежей я увольняюсь.

Верити побледнела:

— Увольняетесь? Миссис Хенти, вы уверены, что это необходимо? — Многое в этой женщине раздражало ее, но она служила здесь всегда и явно была предана семье.

— Я приняла решение. — Миссис Хенти словно превратилась в несокрушимую скалу. — Я надеюсь, его светлость обеспечит меня пенсией после

стольких лет службы?

Верити застыла.

— Э… Ну да. Да, он, конечно, обеспечит. Если вы настаиваете на этом, миссис Хенти, я скажу ему, но если вы… Ну, если вы измените свое мнение, я уверена, он будет гораздо счастливее.

Челюсти пожилой женщины закаменели.

— Вы очень добры, мэм. Я буду признательна, если вы известите его светлость.

Что-то в ее интонации встревожило Верити. Несмотря на то, что миссис Хенти служила Максу столько лет, она не хотела обращаться к нему сама. Почему?

— И последнее, мадам. Насчет… Сары.

Верити, закрывавшая домовую книгу, остановилась:

— Сара? Моя горничная?

— Ее необходимо уволить, — отрывисто заявила миссис Хенти. — Вам нужно будет подыскать дру…

Верити прервала ее:

— Минуту, миссис Хенти. О том, нужно ли уволить какую-либо горничную, буду принимать решение я сама, особенно если речь о той, которая мне прислуживает. Какое преступление совершила Сара?

Она удивилась, увидев, что губы женщины задрожали.

— Миссис Хенти?

Ответ прозвучал. Жесткий и бескомпромиссный.

— Какое преступление? Она в тягости! — Губы сжались в тонкую линию, и больше она не произнесла ничего.

Этого было вполне достаточно. Ни одна нормальная леди даже не задумалась бы о том, чтобы оставить при себе служанку, совершившую подобный грех.

Верити проглотила все гадости, которые так и просились ей на язык, и сосредоточилась на сути вопроса.

— Нет.

— Но, мадам?..

— Нет. Я не буду увольнять ее.

— Но… она в тягости. Она…

— Будь я проклята, если брошу первый камень! Естественно, как только она не сможет выполнять свои обычные обязанности, мы подыщем для нее другие, более легкие задачи… возможно, починка, или она может взять на себя кладовую. Это даст нам время, чтобы подумать о том, как помочь ей. А когда подойдет время родов, мы сможем…

— Вы бы сделали это для нее?

И тут Верити заметила: под безупречно белым фартуком руки миссис Хенти были крепко стиснуты, как будто она молилась. И глаза ее ярко горели. Слишком ярко.

— Миссис Хенти, ваше решение уволиться как-то связано с состоянием Сары?

Горло женщины судорожно задергалось. Она кивнула. Ее голос хрипло срывался, как будто они сейчас заплачет.

— Сара моя… моя племянница. Единственное дитя моей сестры. Та умерла, когда Саре было три года. Горячка. Я обещала, что буду присматривать за Сарой. — Женщина с трудом сглотнула. — Ей только семнадцать, мэм.

Верити кивнула и похлопала по дивану рядом с собой:

— Садитесь, миссис Хенти. Вы, очевидно, расстроены. Идите сюда.

— Вы очень добры, мадам.

— Оставим мою доброту, — сказала Верити. — Расскажите мне о Саре. Кто отец? Может, его светлость сделает что-нибудь… если этот человек предложит жениться и…

— Это был Тед Грейнджер, миледи.

— Тед? Ох…

Тед Грейнджер, пропавший сын вдовы Грейнджер. Весь экипаж пропал без вести, когда их корабль налетел на песчаную мель Гудвина.