Служанка
Шрифт:
— Андрей Петрович! — Аня, наша домработница, осторожно засунула голову.
— Да, Ань, что ты хотела?
— Моя двоюродная сестра, ну вы ее знаете, наверно, Марина, потеряла работу. Ваш друг, Барковский, уволил ни за что ни про что…
При имени заклятого друга отец вздрогнул, будто его ударили плетью. На лбу вздулась вена и запульсировала так, что мне стало страшно.
— Папуль, — я быстренько зачерпнула ложкой мед и поднесла к его губам. — Ну-ка, успокоительное. Давай! — скомандовала я, целуя отца, как маленького, в макушку.
За
Мне стало по-настоящему страшно — вот так люди и умирают от потрясений. От переживаний. А мужчины — они на самом деле такие чувствительные. Ранимые. Это мы можем позволить себе рыдать в три ручья, выплескивая и настоящее, и надуманное горе. Мужчины молчат. Держат все в себе. И эта боль может рвануть в любой момент. И во что бы то ни стало, необходимо снизить градус этой боли, чтоб не рвануло.
На маму надежды мало. Она как ребенок, хлопает глазками и причитает: «Господи! Что же с нами будет?» Будто Господь ей может ответить или что-то изменить. Получается, из нас троих одна я обладаю супер-силой. И я должна что-то придумать. Потому что потерять отца и получить на руки пятидесятилетнего беспомощного ребенка, в виде мамули, не могу. Я должна что-то придумать.
Подчинившись, отец послушно проглотил мед, запил чаем и благодарно посмотрел на меня.
— Агуша! Девочка моя! — боже мой, в глазах его стояли слезы! Опять пришлось, чтоб не разреветься, больно ущипнуть себя за бок. Едва не подавившись глотком воздуха, я обхватила своего любимого Андрея Петровича за шею.
— Папулька, ты у меня такой классный! У нас все будет хорошо!
Анечка, осознав, что за время ее отпуска у нас в семье что-то изменилось далеко не в лучшую сторону, стояла, наверно забывая дышать, и смотрела на нас, как на финал «Хатико».
Вспомнился любимый фильм папы — «Двенадцать стульев». Зачем? Быстренько сделав перемотку кадров, поняла — Остап Бендер — это образец неунывающего неудачника. Фух, отбрасываем его негативный опыт, берем оптимизм и вперед. Чо там у него главное? А, «Командовать парадом буду я»!
Понимая, как сейчас неимоверно трудно отцу озвучивать ситуацию, я беру ее в свои руки.
— Что твоя кузина? Ань?
— Я наверно, не вовремя?! — огорченно заморгав глазами, пробормотала она.
— Другого времени не будет. Выкладывай.
— Я думала, может она бы могла к вам устроиться? Она очень расторопная! Правильная. А с ней так поступили…, - она растерянно замолкла, предчувствуя неладное.
Отец еще больше
— Аня, пошли, сейчас я в семье главный. Мы с тобой что-нибудь придумаем.
И странное дело! Взяв бразды правления в свои руки, я почувствовала себя настоящим полководцем. Не имеющим права падать духом и отвечающим за свою армию.
Я утащила нашу домработницу в столовую, достала бутылку вина и приготовилась устроить попойку. Ну как попойку… Меня уносит в светлую даль с одного бокала, поэтому моя задача была как шахматная партия. Просчитать количество глотков, максимально допустимых для меня, чтоб не уехать, и такое же количество для Ани, чтоб она уехала, предварительно осознав незавидность положения, но не впасть в панику.
— Аглая, мы что, с вами сейчас пить будем? — изумленно хлопала ресницами эта добрая девушка.
— Пьяное дыхание облегчает понимание, — усмехнулась я.
Сначала я выслушала историю Аниной сестры, и, получив необходимые пазлы для полноты картины, с прискорбием сообщила, что теперь они обе пополнили клан «Ненавидящих семейство Барковских», возглавляемое мною. И она тоже лишается работы из-за этих упырей.
Мои родители наивно полагали, что при их нежной девочке, то есть при мне, нельзя говорить о наличии любовницы у Барковского старшего, но Бог меня ушами не обидел, и эту информацию я выловила чуть ли не из эфира.
Сопоставив все факты, я включила свою соображалку на полную мощность. А что если…План начал складываться с такой скоростью, что дух захватывало. А его авантюрность и трудность реализации вызвали выброс адреналина в лошадиной дозе.
Я задумала наняться в служанки к Барковским, раз они решили сменить персонал, найти эту злополучную расписку и по ходу придумать, как еще отомстить. С Аней мы были чем-то похожи — овал лица, немаленькие губы. Глаза, правда, у нее небольшие и голубые, но если надеть очки со стеклами — хамелеонами, то эту разницу между голубыми и зелеными никто не увидит. Свои рыжие локоны придется принести в жертву — химически выпрямить и безжалостно отблондинить. Плюс — на паспортном фото всегда люди выглядят, как заготовки на памятник.
— Короче, Ань, ты идешь в агентство, через которое нанималась твоя сестра. Говоришь, что увидела вакансию и много слышала хорошего о хозяевах. И смотришь по ситуации. Или тебя направляют на собеседование, а на собеседование уже еду я, или доверяют агентству и сразу берут на испытательный срок.
Судя по тому, как испуганно округлились глаза нашей домработницы, я поняла, что должна во что бы то ни стало добиться своего. И даже ради Анюты. Таких домработниц поискать!
— А как же я? Я ведь больше никуда не устроюсь? — девушка в панике затеребила края фартука, пытаясь найти компромисс со своей совестью и желанием помочь нам.