Служба - дни и ночи
Шрифт:
— Как вы считаете, если нам с вами посмотреть, куда он ходит, это возможно?
— Конечно. Особенно если он подвыпьет, то родного отца в метре от себя не узнает.
— Где он сейчас может находиться?
Участковый инспектор взглянул на часы:
— Десять. Спит еще. Обычно он из дому вылазит часов в одиннадцать-двенадцать.
— Тогда пошли. Вы мне покажете, где его дом, а сами съездите к себе домой и переоденьтесь в гражданскую одежду.
— Я не возражаю, но надо начальству доложить.
— Не беспокойтесь, с вашим руководством вопрос решен.
— Ну и хорошо, —
Вскоре они оказались в районе железнодорожного вокзала, и участковый инспектор кивнул на небольшой, обнесенный высоким забором домик:
— Здесь он живет.
— Хорошо. Вы побыстрее переодевайтесь. Если меня здесь не застанете, то звоните дежурному по управлению. Я ему буду сообщать о своем местонахождении.
Капитан остановил попутную автомашину и уехал. Дегтярев, не торопясь, прошел мимо дома. Во дворе пустынно. Справа виднелся сарай, возле него стояла двухколесная коляска, разбросаны какие-то погнутые ржавые трубы, металлические части, у входа в сарай лежала куча напиленных дров. Крыша сарая во многих местах продырявилась. Чувствовалось, что в доме нет хороших рук.
Дегтярев прошел дальше. Он успел заметить, что со двора имелся только один выход, и поэтому отошел подальше, выбрал место, с которого была видна калитка, и стал наблюдать.
Минут через сорок появился участковый инспектор. В гражданской одежде его трудно было узнать. Он подошел к Дегтяреву:
— Ну как, не появлялся?
— Пока нет. Может, ушел уже?
— Нет, наверняка, дома сидит. Ничего, скоро выйдет.
И точно. Участковый как в воду смотрел: из калитки вышел высокий молодой мужчина. Он воровато оглянулся и направился к вокзалу, где сел в автобус, направлявшийся в центр города.
Работники милиции неотступно следовали за ним. И к вечеру, в записной книжке Дегтярева, появился ряд адресов, по которым заходил Клунов.
И когда поздно вечером Дегтярев проанализировал маршрут его движения, то увидел, что Клунова интересовали в основном ювелиры, реже — часовые мастера.
Утром следующего дня Дегтярев побеседовал с оперативными работниками ОБХСС и получил нужные сведения на тех людей, с которыми встречался Клунов. Многие из них характеризовались с положительной стороны.
Дегтярев отобрал троих и решил с ними поговорить. Он сидел в отведенном для него кабинете и ожидал первого посетителя. Ровно в двенадцать появился пожилой человек, прихрамывающий на правую ногу, поздоровался и протянул повестку:
— Я по вызову.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Ювелир сел на стоявший у стола стул и оказался напротив Дегтярева. Его серые глаза спокойно смотрели на собеседника.
Дегтярев, со слов коллег из ОБХСС, знал, что с этим человеком можно говорить откровенно, поэтому, не теряя времени, сразу же перешел к делу:
— Борис Иванович, вы знаете этого человека? — Дегтярев положил перед ювелиром фотографию Клунова.
Гость взглянул на фото и улыбнулся:
— Конечно, знаю. Он вчера приходил, спрашивал Семена, моего напарника.
— Борис Иванович, а что он из себя представляет?
— Шалопай. Он поддерживает какие-то отношения с Семеном Шлемовичем, но при мне о своих делах
— Он не предлагал вам купить какие-либо ювелирные изделия?
Старый мастер улыбнулся:
— Нет, он хорошо знает Семена, а тот очень хорошо знает меня и, конечно, смог проинформировать его, что в ответ на такие предложения я показываю на порог, берусь за телефонную трубку и звоню куда следует.
— Скажите, а когда Шлемович работать будет?
— Он сейчас работает.
— Он знает, что вас пригласили в милицию?
— Нет, повестку мне вручили сегодня утром, и в мастерскую я не заходил.
Дегтярев поблагодарил мастера и отпустил его.
Вскоре пришел другой мастер, с кем накануне разговаривал Клунов. Он был высокого роста, светловолосый, с маленькими усиками, на вид ему можно было дать лет тридцать. Одет в светлый костюм, сшитый у хорошего мастера, вместо галстука — бабочка. Старался держаться независимо и даже несколько нагловато. Поздоровавшись, он протянул Дегтяреву повестку, не дожидаясь приглашения, сел на стул и заявил:
— Это не дело, что вы человека вызываете к себе своими повестками.
— А я встречал людей, которые требовали, чтобы их приглашали только повестками, — ответил спокойно Дегтярев. Он понял, что с этим человеком говорить откровенно будет трудно, и поэтому сразу же взял бланк протокола допроса и начал заполнять его, задавая по ходу вопросы посетителю:
— Фамилия?
— Чья, моя? Конопелько.
— Имя, отчество?
— Иван Адамович.
Вскоре Дегтярев закончил занесение в протокол данных о личности свидетеля и начал беседу:
— Скажите, вы никогда не приобретали ювелирных изделий частным порядком?
— Я такими вещами не занимаюсь.
Дегтярев положил перед ним фотографию Клунова:
— Насколько мне известно, с этим человеком у вас состоялись определенные сделки?
Дегтярев понимал, что с такими, как Конопелько, надо разговаривать строго и наступательно. Он специально сказал ему прямо о Клунове. И тот заюлил:
— С этим? Сделки? Какие сделки?
У Дегтярева, конечно, еще твердой убежденности не было в том, о чем он только что сказал этому самоуверенному человеку, но, увидев его реакцию, понял, что попал, как говорится, в яблочко. И Дегтярев пошел в атаку:
— Так что вы молчите? Вы же только что заявили, что ни с кем не имели сделок.
И Конопелько сдался. С него мгновенно слетели спесь и самоуверенность. Он покраснел, опустил голову и чуть слышно сказал:
— Извините, я забыл о нем.
— Поэтому я и напомнил, — сухо проговорил Дегтярев и продолжил: — А теперь рассказывайте, только не заставляйте меня вам напоминать, мое терпение не бесконечно.
— Нет, нет, я расскажу все. Я с ним познакомился месяца три назад. Он тогда пришел ко мне с одним мужчиной. Они предложили мне купить у них золотые часы и два обручальных кольца. Вы знаете, почему-то многие считают, что если ювелир, то денег у него куры не клюют. А в действительности дело имеешь с граммами и даже с миллиграммами и сам порой не поймешь, куда девался микроскопический кусочек, а это все при мизерной зарплате. Вот я и подумал тогда, подумал и купил.