Служба Смерти
Шрифт:
Осенью я воплотила в жизнь свою идею о превращении в волка перед Полиной. Как я и ожидала, Полина приняла меня за собаку и стала щипать за шею и гладить. Я пыталась также научить её замечать меня: превращалась то в волка, то в человека, то застывала в пограничном состоянии. Как только я становилась похожей на человека, взгляд Полины потухал, и она снова забывала о том, что рядом с ней кто-то есть.
Мы встречались с Егором, полдня провели у него дома, пока Полина не устала и не начала капризничать.
С тех пор как узнал о появлении на свет будущей невесты, Егор возмужал.
Той же осенью я обошла всевозможных врачей в надежде, что хоть кто-то сможет дать ответы на вопросы относительно состояния Полины. Я нарочно не упоминала, что я тоже врач, и услышала очень много страшных вещей. Нам прописали такие препараты, которые я не рискнула бы назначить даже взрослому человеку. Мне также предложили отправить Полину в интернат для детей с отклонениями, на что я дала резкий отказ.
Отечественная медицина не знала, как помочь такому особенному ребёнку, как Полина, поэтому я выискивала в интернете разные методики развития, виды массажа и прочие полезности.
Первая попытка Дилана пойти на сближение произошла зимой, в начале декабря. Я уже не ждала от мужа никаких нежностей или ласковых слов, но он сумел меня удивить.
— Диана? — он сел рядом. — Вспомни, как мы жили раньше. Я очень рад, что весь тот кошмар кончился. Сейчас у нас всё хорошо. Давай не будем драматизировать, — он поцеловал меня в плечо. — Мне не хватает тебя.
Я почувствовала волнение внизу живота, но сдержалась и не стала показывать своего возбуждения. И вроде бы надо было поднять наружу все наши проблемы, чтобы решить их, но я настолько истосковалась по мужской ласке, что готова была прямо сейчас раздеться и отдаться ему.
Дилан, словно почувствовав отклик, обнял меня и прислонил к себе.
— Иди ко мне. Давай больше не будем злиться друг на друга? М?
— Я постараюсь, — задвинув подальше обиды, кивнула я. — Сейчас уложу детей…
— Хорошо, я жду тебя.
Полина уснула сама, так что мне осталось только укрыть её одеялом. Я отняла у Максима компьютер, пожелала доброй ночи и вернулась к себе.
— Теперь нам никто не помешает, — прошептал Дилан, когда я легла в постель, и начал стягивать моё бельё.
— Я уже забыла, как это… — сыронизировала над собой я.
— Тс-с-с… — и Дилан поцеловал меня.
Его пальцы заскользили от моего подбородка всё ниже и ниже, пока не остановились на бедре. От прикосновений по коже пробежали мурашки, спина прогнулась. Наше дыхание стало глубоким и шумным, сквозь поцелуи прорывались нетерпеливые возбуждённые стоны. Дилан нарочно медлил, распаляя моё желание слиться воедино.
Мы занимались любовью, как в старые времена, почти до утра, до полного изнеможения. По всему телу гудела кровь, в глазах мелькали белёсые точки. Я раскрепостилась и решила применить все навыки, какие у меня были, и превратилась в ураган.
Постель измялась, одеяло и подушки свалились на пол, простынь намокла. За три месяца воздержания во мне накопилось
Когда я встала с постели, то с непривычки еле удержалась на ногах, всё тело дрожало от переутомления.
— Я завтра, наверное, не встану… — сказал Дилан. По его голосу я поняла, что он улыбается.
— Надо почаще тебя насиловать, — само собой вырвалось у меня.
— То есть это было изнасилование? — нарочито удивлённым тоном спросил он.
— Ой, извини, это я уже брежу. Всё, давай спать.
Он придвинулся ко мне и поцеловал в губы.
— Люблю тебя.
— И я тебя, — немного помедлив, ответила я. — Доброй ночи.
— Доброй ночи. Я скинул с себя сегодня лет десять…
Но, вопреки ожиданиям, Дилан поднялся с постели сразу же после звонка будильника и начал собираться. Полина проснулась и устроила истерику, так что мне тоже пришлось встать. Начался новый суетный день.
Меня грело ощущение, что мы снова вместе, что наше единство поможет преодолеть все грядущие трудности. В том, что они будут, я была уверена.
И всё же в тот день я чувствовала себя счастливой. Оказывается, что для этого только и нужно было провести ночь в объятиях любимого человека, открыться и отдаться ему, не сдерживая себя и отвечая на его ласку.
Мы так редко позволяли себе забыть про груз дел и обязательств, который приходилось тащить на себе, что начали стесняться друг друга. Может быть, поэтому преодоление этой неправильной скованности так окрылило меня. Весь день я порхала, как пташка, с улыбкой готовила и прибиралась, и даже усталость под вечер была какой-то приятной. Теперь я знала и чувствовала, что любима и как мать, и как женщина. И это было в миллион раз лучше, чем ветреная свобода и охотничий азарт.
Казалось бы, что стоило Дилану почаще вспоминать обо мне и любить меня?
За ночью, сблизившей нас, потянулась длительная череда командировок. Нашему кормильцу снова стало не до семьи.
В декабре Дилан купил себе новый, неприлично дорогой, автомобиль, потешил самолюбие. Кредит за квартиру погасил тоже он, и что-то мне подсказывало, что однажды этот щедрый жест ещё припомнится. В целом Дилан не жалел денег ни на детей, ни на меня, ни на себя, он любил дорогие, статусные, вещи.
Директорское кресло превратило его в маньяка, алчущего власти. Мы снова свели наше общение к минимуму. Я старалась не зацикливаться на своих обидах, просто замалчивала их. Однако обиды и недоговорённости имеют свойство накапливаться, а затем вырываться наружу. Дилан тоже заметил, что наши отношения стали напоминать просто соседские:
— Как долго ты будешь обижаться на меня? — поинтересовался он.
— Я, напротив, стараюсь этого не делать. Разве я кричу и треплю тебе нервы?
— Ты прекрасно поняла меня. Давай выйдем уже, наконец, из состояния вяло текущего конфликта.
— Мне не хочется повторять наш разговор пятимесячной давности, мы ни о чём не договоримся.
— Я хочу возвращаться вечером в дом, где меня ждут. Последнее время ты сильно отдалилась от меня. Мне нужна твоя поддержка, а не борьба со мной.