Служба Смерти

Лавру Натали

Дилан сказал, что мы выезжаем через час, а сам удалился в комнату, чтобы сделать пару звонков.

— Мама, — подошёл ко мне Максим, — мне не хочется никуда ехать. Можно я останусь дома?

— Почему? — задала я вопрос, на который уже знала ответ.

— Ну…

— Послушай, мне очень важно, чтобы эти выходные мы провели вместе, как нормальная семья.

— Нам нормально и без него! Он всё равно нас не любит! — чересчур громко высказался Максим.

— Просто ему приходится много работать, — постаралась как можно

тише ответить я, показывая, что споры нам сейчас ни к чему.

— Ну и пусть работает! — не разделил моего мнения сын.

— Максим, меня расстраивают твои слова, — с нотами обиды и раздражения в голосе ответила я.

В итоге Максим нехотя согласился, сказав, что поедет только потому, что не хочет огорчать меня.

Мы добрались до места без ссор и малоприятных разговоров, вечером пожарили шашлык и ели его возле костра. Сквозь шумящие на ветру кроны деревьев проглядывало чёрное звёздное небо, атмосфера казалась волшебной, словно за кулисами материального мира кто-то колдует.

Спустя более чем десять лет в этом месте изменилось всё, вплоть до энергетики: если раньше всё в доме было строго и минималистично, то теперь он стал похож на уютный и тёплый жилой коттедж, будто бы старики давно перестали быть здесь хозяевами.

Дилан в этот вечер старался вести себя как можно менее агрессивно, даже Максим включился в диалог и рассказывал нам свои школьные истории. Я вдруг осознала, что хочу остановить время и насладиться моментом в полной мере, ведь если бы мы чаще собирались вместе, возможно, нам удалось бы избежать многих проблем.

Проблемы в семье всегда возникают от недостатка любви. Поначалу я изводила себя размышлениями: что стало причиной того, что Дилан отдалился от семьи? Наверное, я просто стала неинтересной для него: кто я? — домохозяйка, которая занимается детьми, больше уже не врач и не жгучая красотка. Просто тридцатилетняя баба. И теперь я не представляла, где взять сил, чтобы подняться над своим унылым амплуа.

Мы просидели у костра допоздна, пока порывистый ветер не стал слишком пронизывающим. Полина уже дремала у меня на коленях, а Максим то и дело зевал.

Я уложила детей на чистое, привезённое с собой постельное бельё, пожелала им спокойной ночи и вышла на кухню, чтобы помыть посуду.

— Как тебе сегодняшний вечер? — спросил Дилан, желая услышать от меня похвалу.

Мне тут же стало тошно от его высокомерия и тщеславия. Неужели он таким образом решил самоутвердиться?

— Хорошо, и дети нагулялись на свежем воздухе, — сдержанно ответила я.

— Ты уже застелила нам кровать? — его слова звучали властно, будто бы он король, а я служанка.

Это показалось мне откровенно унизительным, но на скандал не было сил. К тому же жаль было будить детей и портить им впечатления от хорошего дня.

— Нет, ещё не успела, — сказала я, ничем не выказав обиды.

— Ладно, я пока в душ.

Во всех его словах, жестах

сквозило равнодушное спокойствие, безучастие, словно это была прикрытая тонкой ширмой пустота. Может быть, Дилан сам этого не замечал. Я понятия не имела, что происходит в его голове, о чём он молчит. Также для меня оставалось загадкой, какие дела у него в Штатах, и ради чего он половину всего времени живёт и работает там.

Я сходила с ума без мужского внимания, тело просило ласки, но просто подойти и обнять мужа мне мешал вагон накопленной обиды и неуверенность в себе.

Прискорбно было признавать, что мы пошли по жизни разными путями: между семьёй и карьерой я выбрала семью, Дилан же расставил свои приоритеты иначе. Мы перестали друг друга понимать.

В задумчивости я увлеклась шарканьем решётки из-под шашлыков и не заметила, как вернулся Дилан.

— Ты пойдёшь мыться? — спросил он.

— Да, я уже почти закончила здесь…

— Я оставил нагреватель включенным. Не забудь потом выключить.

Каждая бессмысленная фраза ещё больше убеждала меня в том, что мы отдалились друг от друга. Меня волновал вопрос: достигнута ли уже точка невозврата, или у нас пока остаётся шанс на воссоединение?

Вот уже несколько месяцев подряд все мои попытки поговорить о главном одна за другой терпели фиаско. Дилан умел резко осадить, заткнуть мне рот, когда ему что-то не нравилось. Да, кое-кто на глазах превращался в Седого номер два.

К тому времени как я вернулась из душа, никто и не подумал застелить кровать. Дилан был далёк от бытовых забот, ему и в голову не приходило предложить помощь, а я была слишком выжата и измотана, чтобы воевать с ним и отстаивать свои позиции.

Мы легли и выключили свет. Я снова поймала себя на мысли о том, что даже после светлого радостного дня в кругу семьи чувствую себя несчастной. Самовнушением заниматься не хотелось, тем более что это было бы, скорее, самообманом.

Не спалось, даже несмотря на усталость. Дилан тоже не спал, это легко было определить по его дыханию. Вдруг, не говоря ни слова, он резко стянул с меня трусы, затем разделся сам и вставил в меня свой член. Его ладони сжали мою грудь так, что мне стало больно.

— Ай, осторожней… — попросила я. — И кончай не в меня, я не пью противозачаточные.

Он молчал, как будто отключил звуки в своей голове.

Секса у меня не было настолько давно, что от долгого трения кожа воспалилась, последние минуты я просто терпела и ждала, пока он закончит. И, да, это был именно секс, а не занятие любовью, — секс без нежности и без единого поцелуя.

После окончания Дилан отдышался и первый ушёл в душевую, а мне пришлось смывать с себя сперму уже холодной водой, так как водонагреватель был выключен. Специально? Это, что, такое наказание за то, что забыла выключить, как просил Дилан? Или попытка проучить меня за предполагаемую неверность?