Служба Смерти

Лавру Натали

Дилан стал похож на себя прежнего, тех времён, когда нас поженили. На память остались только абсолютно седые, как у отца, волосы.

Сначала я решила, что это результат активных занятий спортом, но всё оказалось куда сказочнее: бессмертие даровало нам вечную молодость. Ни алкоголь, ни даже наркотики не способны отнять у таких как мы здоровье. Организм быстро избавится от токсинов и вернётся в прежнюю форму. Таково вознаграждение за поддержание баланса жизни и смерти на планете.

Теперь я уже по-другому смотрела на своих собратьев-чистильщиков.

Большинство из них выглядели счастливыми. Удовлетворённость жизнью и чувство собственного превосходства над обычными людьми читались по их лицам, жестам и поведению. Никто не тяготился жестокостью своего ремесла.

Возможно, и нам с Диланом удастся обрести счастье?

Глава 7

Тем утром Альгис устроил нам щадящую тренировку, где от нас требовалось уворачиваться от пуль. Выстрелов из пистолета нам удалось успешно избежать, но когда очередь дошла до автомата, нас всё-таки расстреляли.

А после короткого отдыха и трапезы нам выдали новые документы и сообщили, что на днях мы летим в Штаты на своё первое задание.

Альгис сразу предупредил, чтобы мы не допускали никаких вольностей, пока не наберёмся опыта.

Первой жертвой должен был стать мужчина, маньяк, живущий на ферме и занимающийся растлением малолетних. Классика жанра. Преступника звали Боб Уокер. Полиция не раз наведывалась к нему в дом, но никаких улик не обнаружила. Ни люди, ни собаки не нашли следов пребывания пропавших девочек и мальчиков.

Маньяк работал учителем химии сразу в нескольких школах. Там он и примечал своих будущих жертв.

Основная роль в задании по устранению лишнего элемента общества отводилась мне. Ничего особенного: проследить за Бобом, найти место, где он прячет тела своих жертв, и свернуть негодяю шею.

Мне предстояло «перевестись» в школу по обмену и проучиться некоторое время в выпускном классе. Основной загвоздкой было то, что по-английски я говорила с сильным акцентом.

Впрочем, моё амплуа должно было частично компенсировать неуверенное знание языка: мне надлежало быть замкнутой нелюдимой девочкой, забитой мышкой, которую родители старались пихнуть всюду, куда только можно, лишь бы я смогла потом выйти в люди.

По новым документам меня звали Аня Петрова. Просто и провинциально. А для того чтобы выглядеть похожей на школьницу, меня перекрасили в каштановый цвет, сделали стрижку до плеч, подобрали молодёжные вещи и купили рюкзак.

Дилан, который теперь стал Дэвидом Джонсом, тоже преобразился: его короткие абсолютно седые волосы выкрасили в чёрный цвет, на лице заставили отрастить недельную щетину, а носить ему теперь полагалось обтягивающие спортивные футболки и брюки, подчёркивающие достоинства фигуры.

Когда я впервые увидела новый образ Дилана, подумала, что так сексуально он не выглядел никогда. Это было его поистине эталонное состояние. Не то что у меня, доходяги-школьницы с полной головой комплексов.

«Вижу, тебе нравится», — улыбнулся он, ловя мой оценивающий взгляд.

«Подумывала трахнуть тебя вечерком,

но вспомнила, что мне шестнадцать и тебя могут посадить», — послала я ему мысленный сигнал.

Дилан фыркнул.

Заняться любовью нам не дали. Тренировочная база — это вообще не лучшее место для личных отношений. К тому же сейчас настало крайне ответственное время, когда нужно показать себя во всей красе, то есть во всём мастерстве.

Мы так долго не вылезали из логова чистильщиков, что я глазела на людей в аэропорту, словно дикарка. Мне всё казалось, что вот-вот появится кто-нибудь из знакомых и узнает нас. Или что по нам видно, что мы не просто люди.

Страхи оказались напрасными. Мы благополучно прошли регистрацию и долетели сначала до Нью-Йорка, затем до Ричмонда, и уже на машине — до Роанока, где проживал Боб Уокер.

Так как наша с Диланом связь не позволяла находиться далеко друг от друга, он должен был остановиться в съёмном коттедже вместе с Альгисом.

Дилан заставлял меня проговаривать по-английски наиболее распространённые фразы и предложения, без конца поправлял и демонстрировал своё безукоризненное знание языка, чем невероятно бесил.

Меня поселили в приёмную семью. Так называемых родителей звали Марта и Тэд. Их дочери Сьюзен и Лилли, погодки, должны были учиться со мной в одном классе.

Я испугалась, что постоянное сопровождение станет непреодолимой помехой на пути химика-извращенца ко мне, но всё же решила довериться тому, кто составил план нашей первой операции.

Приёмные сёстры сначала налетели на меня с расспросами, но очень быстро поняли, что увлекательного общения и близкой дружбы у нас не получится. Я показалась им слишком скучной.

Мне любезно выделили отдельную комнату, чтобы ничто не мешало учиться.

И началась школа. Первый день девочки водили меня по кабинетам и без особого энтузиазма познакомили со своими бойфрендами.

Сьюзен с Лилли занимались черлидингом и после уроков ходили на тренировки, так что домой мне предстояло возвращаться на автобусе.

В первые дни мне не удавалось видеться с Диланом и Альгисом. Спать одной было некомфортно и тоскливо. Привычка есть привычка.

Кроме того, явно детская обстановка в спальне напомнила мне о моих детях. Боль нахлынула внезапно и неотвратимо. Убедившись, что меня, наконец, оставили в покое, я свернулась калачиком на постели и дала волю слезам.

«Эй, не хандри там», — сказал мне Дилан.

«Отвали!» — попыталась выгнать из своей головы нежелательного наблюдателя я.

«Чёрт, Диана, с ними всё будет хорошо. А чтобы не подвергать их лишний раз опасности, нужно чётко выполнять приказы Иуоо».

Дилан был прав. Я заставила себя успокоиться и принялась обдумывать, как буду привлекать внимание Боба Уокера.

На следующий день первым уроком стояла химия. Я изо всех сил скромничала и прикидывалась забитой серой мышью. Неприглядный балахон и спадающая на глаза чёлка дополняли образ нелюдимой девчонки.