Служба внешней разведки
Шрифт:
— Везу деньги для наших разведчиков…
Среди оставшихся в резидентурах офицеров развернулась ожесточенная борьба за право остаться за границей. Сотрудники разведки сражались за собственное выживание и одновременно выживали других — то есть всячески помогали товарищам поскорее вернуться на родину.
Возвращающиеся домой офицеры не находили себе работу в центральном аппарате и искали место сами — чаще всего в коммерческих структурах. Разведчики прежде всего могли предложить новым работодателям свои зарубежные контакты.
По указанию Примакова управление кадров не возражало, даже, наоборот, неофициально
Они не увольнялись из кадров, поскольку в разведке, как и в армии, пенсию платят за выслугу лет. Прослужив двадцать лет, в сравнительно молодом возрасте можно получить приличную военную пенсию и заняться чем-то другим.
Помню печальные лица своих приятелей — офицеров разведки, которые работали под журналистским прикрытием. Проблемы у них были на каждом шагу. Кто-то не успел и несколько месяцев проработать за границей, как его вернули из-за сокращений, и он ходил по Ясеневу без всякого дела.
Другие уже активно искали работу — в основном в департаменте по обслуживанию дипломатического корпуса в качестве переводчиков-референтов при иностранных журналистах. Там платили в валюте, хотя работа была малоприятная. Потом, когда стали появляться частные банки, разведчики почувствовали себя лучше — их охотно брали в службы безопасности и в аналитические отделы.
Ушли не только те, кого считали балластом. По собственному желанию уходили молодые офицеры, которые считали, что у них нет служебной перспективы. Исходом это назвать нельзя, но потеря была заметной.
Офицеры писали заявления и увольнялись. Это было нечто новое в разведке, которая превратилась в обычную государственную структуру.
Один из близких сотрудников Примакова шутил:
— Еще до работы в разведке я услышал такую пугающую фразу: из разведки по своей воле не уходят. Отсюда выносят вперед ногами или выводят в наручниках. Вот как. Так когда я приходил, то думал: а как уходить-то буду? Если два пути всего, то какой же мой?
Разведчики впервые почувствовали себя в определенном смысле обычными служащими. Они имели право заниматься прежним делом, а могли уйти, если возникало желание заняться чем-то другим.
Но тогда, в первые дни, это было шоком для кадровых разведчиков. Как это взять и уйти?.. Те, кто оставался, говорили разные резкие слова в спину уходящим. Уходили в основном из-за денег. А кто-то ушел и по идеологическим соображениям. Разве можно говорить, что наши интересы с Соединенными Штатами в чем-то совпадают? Это казалось настолько чудовищным, что офицеры говорили: я в этом участвовать не желаю.
Семьдесят с лишним лет внешняя разведка вела борьбу с мировым империализмом на всех фронтах. На практике это означало массированное агентурное проникновение во все государства и стремление узнать все тайны, не считаясь с затратами.
Государственная политика новой России исключала продолжение такой линии, требовала разумной достаточности не только для армии, но и для разведки. Но можно себе представить, как трудно было сменить ориентиры офицерам со стажем.
В разведке работали разные люди с разными политическими взглядами. Для одних крушение социализма было ударом. Другие стали говорить, что после крушения социалистического
Советским разведчикам приходилось вербовать людей, рассказывая, какая прекрасная страна — Советский Союз. Некоторые разведчики испытывали при этом моральный дискомфорт. Бывало, советский разведчик рассказывает о своей стране и думает: ну и дурак же ты, американец, что в это веришь.
Чем дипломат отличается от разведчика? Дипломаты с неменьшим искусством выведывают то, что им надо. Разведчик пытается придать отношениям специфический, личный характер, чтобы получать больше, чем то, что мог бы узнать дипломат.
Можно платить за информацию деньги или же убедить иностранца в том, что помогать твоей стране — это святое дело. Беда в том, что Советский Союз — за исключением короткого промежутка времени (после революции и до начала тридцатых годов, а также во время Второй мировой войны) — мало у кого вызывал симпатии.
А вот сотрудники американской разведки действовали как представители политически привлекательной страны.
Некоторые разведчики, которые работали в те годы, когда Советский Союз был особенно непривлекательным, говорили, что добивались успеха по причине профессионального честолюбия.
Один из наших разведчиков, награжденный орденом за удачную вербовку, говорил мне:
— Мы работали от имени дурно пахнущей страны. Надо понять наше положение. У тебя галстук, аккуратная прическа, пробор, но от тебя плохо пахнет. Ты представляешь страну с мерзопакостным режимом. Трудно было защищать страну, когда речь шла о нарушениях прав человека. Нужно было как-то выглядеть прилично. Но и не переходить некую грань, за которой уже американский разведчик мог бы попытаться тебя поймать на несогласии с политикой КПСС…
Вот таким людям приход Примакова был по душе. Но их в разведке меньшинство.
Когда Примаков приступил к работе в Ясенево, с ним пришла известная формула, придуманная англичанами: у нас нет постоянных соперников и нет постоянных союзников, постоянны только наши национальные интересы.
Но ведь советская разведка всю свою историю работала вместе с постоянными союзниками против постоянных противников. И этим все определялось. То, что хорошо для противника, плохо для нас. То, что хорошо нашим союзникам, и нам хорошо. Никаких личных пристрастий. И вдруг Примаков декларирует такую ересь…
На Примакова газеты набросились и справа и слева — что он понимает под национальными интересами?
Одни говорили: мы демократы, мы будем строить правовое государство, закладывать основы рыночной экономики, нас все полюбят, от нас во всем мире только этого и ждали — какие же у нас могут быть враги?
А на другой стороне политического спектра крик стоял: как это у нас нет соперников и противников?!
И этот спектр настроений и мнений присутствовал внутри самой разведки.
Ко времени прихода Примакова в разведке департизация уже произошла. Партийные организации исчезли, но люди еще не могли привыкнуть к простой мысли: взгляды у тебя могут быть любыми, но вся политика остается за воротами Ясенева. Твои взгляды к работе отношения не имеют. Вот объявят выборы, зайдешь в кабинку для голосования, штору за собой задвинешь, все свои мечтания в бюллетене отметишь и опустишь в урну. Тем самым и определишь грядущую жизнь…