Служебный роман
Шрифт:
Ольга Петровна передала Верочке конверт:
– Пожалуйста, поработайте еще раз почтальоном!
– Передам обязательно и с удовольствием!
Интонация Верочки показалась Ольге Петровне подозрительной.
– В этом письме... мои предложения об улучшении статистического учета в легкой промышленности.
– Я вас так понимаю! – с преувеличенной серьезностью согласилась Верочка. – Это ведь очень важно – улучшить статистический учет именно в легкой промышленности.
Ольга Петровна с независимым видом покинула приемную.
Верочка
– Алена! Это я! Она опять принесла письмо... Это уже четвертое... Настырная баба!.. Только ты никому не рассказывай!
В конце коридора появился Самохвалов, заметил Ольгу Петровну, лицо его изменилось.
– Добрый день, Юрий Григорьевич! – с влюбленной улыбкой поздоровалась Рыжова.
Самохвалов натянуто улыбнулся в ответ:
– Ты заставишь меня входить в кабинет через окно!
И он вошел в приемную.
– Юрий Григорьевич, вам письмо! – невинным голосом произнесла секретарша и после небольшой паузы добавила: – Рыжова принесла.
Верочка с интересом следила за выражением лица своего шефа, но Самохвалов был непроницаем.
– Спасибо, – сухо сказал он и сунул письмо в карман. – И вот что... вызовите-ка мне Шуру.
Верочка сняла трубку и набрала номер:
– Передайте, пожалуйста, Шуре, что ее вызывает Юрий Григорьевич.
Тем временем Самохвалов открыл дверь своего кабинета и увидел работающих полотеров.
– Я пока побуду в зале заседаний, – сказал он Верочке. – Кстати, почему полотеры натирают полы в наше рабочее время? Я этого не понимаю. Это можно делать вечером или утром.
– Нет, нельзя, у полотеров рабочий день тогда же, когда у всех людей.
Тут Самохвалов развел руками и ушел в уже знакомый нам зал заседаний.
Там он уселся на сцене, за столом президиума, достал из кармана письмо Рыжовой и принялся читать.
В предбаннике появилась Шура.
– Юрий Григорьевич ждет вас в зале, – объяснила Верочка деятельнице профсоюзного движения.
– У нас сенсация! – Шура захлебнулась от азарта. – Рыжова по уши врезалась в Самохвалова и забрасывает его страстными письмами!
– Этого не может быть! – Верочка вся подобралась. – Откуда вы узнали?
– Я вам расскажу по порядку, – затараторила Шура. – Мне позвонила Нина Николаевна по секрету, а ей, тоже по секрету, сообщила Елена Ивановна, Елене Ивановне – Шмуглякова, в общем, все, конечно, по секрету... Шмуглякова узнала от Толи Степанова, тому рассказала Люся Стулова из планового отдела, а ей позвонила Алена Коровина, Алена дружит с Верочкой, секретаршей... – тут Шура осеклась, – то есть, простите, с вами...
– Но я же просила ее никому не рассказывать! – возмущенно воскликнула Верочка.
– Чтобы узнали все, – назидательно сказала Шура, – достаточно рассказать кому-нибудь одному!
В зале заседаний Самохвалов усадил Шуру рядом с собой, и получилось, будто они двое сидят в президиуме.
– Шура,
– Соображаю, о ком вы говорите, – без обиняков сказала Шура.
– Кроме вас, еще кто-нибудь соображает? – осторожно спросил Юрий Григорьевич.
– Весь коллектив!
– Информация поставлена у нас хорошо, – усмехнулся Самохвалов. – Тогда тем более надо помочь ей выйти из кризиса, протянуть ей руку помощи. Вот, почитайте! – И Самохвалов передал Шуре письмо.
– А... зачем? – взяв письмо, повела плечами Шура.
– Читайте! – Самохвалов был настойчив.
– Вслух?
– Можно вслух.
– «Дорогой, любимый мой Юра!..» – едва слышно прочитала Шура. – Дальше читать?
– Да.
– Но это... кажется... личное?
– У меня нет и не может быть ничего такого, что я должен скрывать от коллектива. – И Самохвалов показал рукой на пустые ряды.
– «Я знаю, что докучаю тебе своими письмами, но это сильнее меня», – прочитала Шура и спросила: – Если знает, зачем пишет?
– Но если это сильнее ее? – со вздохом разъяснил Юрий Григорьевич.
Шура читала дальше:
– «Я не представляла себе, что со мною может такое твориться. По ночам у меня бессонница, и снотворное уже не помогает. На работе все из рук валится». – Шура оторвала глаза от письма и прокомментировала: – Недаром у нас в учреждении падает производительность труда! – И снова принялась читать дальше: – «Все, кроме тебя, не имеет значения, все для меня пустота!» – Тут Шура возмутилась: – Как пустота? Вокруг столько прекрасных людей! – Шура развела руками. – Юрий Григорьевич, вы хотите, чтобы местком помог вам написать достойный ответ?
В приемной появилась Калугина:
– Почты много?
– Порядочно, – ответила заплаканная Верочка. – Вот разбираю.
Калугина заинтересовалась каким-то документом, стала внимательно его читать.
А в зале заседаний продолжался «деликатный» разговор.
– Я знаю, Шура, что у вас трезвый взгляд на жизнь. Что-то я устал от этой истории и невольно чувствую себя виноватым. – Тут Самохвалов спохватился: – Между нами ничего нет и быть не может. Мне так жаль Ольгу Петровну. Она стала всеобщим посмешищем. Ее нужно спасти!
– Мы спасем! Мы ее на местком пригласим! – откликнулась Шура.
– Что ж, я не возражаю... только разговаривайте, пожалуйста, мягко, без окрика.
– Понимаю, Юрий Григорьевич, поручение щекотливое. Но мы справимся. Давайте мне остальные письма.
Заместитель директора поколебался, достал из кармана письма Ольги Петровны и нерешительно протянул их Шуре.
– Только не давайте их никому читать, – попросил Самохвалов.
– Не беспокойтесь! Я их подколю к делу! – И Шура положила письма в папку. – Там их никто не прочтет.