Служитель кристалла
Шрифт:
«Ты хочешь захватить оазис Даллабад?» — спросил Яраскрик, уверенный, что получит ответ, потому что псионики испытывали друг к другу особенное доверие.
«Даллабад будет нашим еще до наступления ночи», — честно ответил дроу.
Связь внезапно прервалась, и иллитид понял почему: в его жилище неожиданно вошел Корин Сулез, на правую руку которого была надета эта проклятая перчатка.
Проницатель разума отвесил хозяину поклон.
— Нас изучают, — сразу же переходя к делу, объявил Сулез, явно чувствуя себя неуютно один на один с мерзким созданием.
— Глаза
— Насколько они сильны?
Иллитид негромко булькнул, показывая, что к любому псионику неиллитиду относится снисходительно. Он не солгал, даже зная то, что этим псиоником был не человек, а дроу, да еще происходящий из такого знаменитого семейства. В сущности, противостояние с псиоником-дроу Яраскрика не беспокоило, но он достаточно хорошо знал темных эльфов, чтобы понимать: этот Облодра будет самой мелкой из неприятностей Корина Сулеза.
— Могущество — вещь относительная, — туманно ответил он.
Поднимаясь обратно во дворец по винтовой лестнице, Сулез почувствовал покалывание в волшебной перчатке. Не помня себя, он помчался наверх, не чувствуя напряжения и боли в слабых мышцах, уверенный, что нападение началось.
Отдуваясь и пыхтя, он вбежал в зал и увидел, что повсюду полно солдат, но они переговариваются между собой весело, а не тревожно.
— Это твое, отец? — обратилась к нему Адания, сверкая глазами,
Корин Сулез, ничего не понимая, пошел за ней в комнату, окно которой выходило на восток.
Через это окно можно было видеть сооружение, внезапно появившееся в оазисе Даллабад. Внутри крепостных стен.
Хрустальная башня, перст рока, создание Креншинибона, высилась, нестерпимо сияя на солнце.
Рука Корина Сулеза дрожала, проводя чрезвычайно сильную магическую энергию. Перчатка, способная улавливать волшебную силу и обращать ее против обидчика, никогда его не подводила. Однако одного взгляда на эту великолепную башню было достаточно, чтобы понять: в сравнении с ней он со своими игрушками всего лишь букашка. Корин не стал бы даже пытаться подчинить заключенную в башне энергию — она поглотила бы без остатка и его самого, и его перчатку. Сулез представил себя в виде горгульи на карнизе верхнего этажа сияющей твердыни, и его передернуло.
— Так это твое, отец? — повторила Адания. Корин обратил к ней бескровное лицо, и веселые искорки в глазах девушки сразу погасли.
Джарлакс воззвал к башне из пальмовой рощи за пределами крепости, где он и другие дроу стояли, окружив себя сферами непроглядной тьмы. В ответ внешняя стена башни вздулась, и к самым ногам наемника сквозь темные сферы протянулся туннель со ступеньками. Удостоверившись, что все солдаты на своих местах, Джарлакс вступил внутрь и прошел в башню. Он отдал хрустальному осколку мысленный приказ, и туннель втянулся, надежно заперев дроу внутри сооружения.
С этого высокого наблюдательного пункта посреди крепостного двора Джарлакс прекрасно видел все, что происходит
«Можно затемнить свет?» — мысленно обратился он к башне.
«В свете — сила», — ответил Креншинибон.
«Твоя — может быть. А мне он неприятен».
Джарлакс ощутил в голове нечто сродни хихиканью, однако кристалл уступил: сделал толще восточную стену и приглушил освещение в комнате. Кроме того, он создал для наемника парящее в воздухе кресло, в котором тот мог бы перемещаться по всей комнате и обозревать все вокруг.
«Заметь, Артемис Энтрери тоже примет участие в штурме», — сказал Креншинибон и отправил кресло к северной стене. Джарлакс понял намек и стал пристально вглядываться туда, где за стенами крепости среди деревьев и валунов стояли шатры. Наконец, не без помощи кристалла, он приметил снующую из укрытия в укрытие фигуру.
«Он не проявлял такого рвения, когда мы пошли против паши Дадаклана», — присовокупил Креншинибон.
Само собой, он знал, что Джарлакс думает о том же. Все указывало на то, что у Энтрери здесь какой-то личный интерес.
Как бы то ни было, Джарлакса и Креншинибон это скорее забавляло.
Кресло снова переплыло через всю комнату, и Джарлакс увидел первую атаку — на стене возникло несколько темных сфер. Солдаты всполошились, с воплями отбежали и выстроились в боевом порядке — Джарлакс отметил, что очень слаженно, — но сразу вслед за этим последовало настоящее нападение, из-под земли на крепостном дворе.
Рай’ги пересек двор под землей и расположился в естественном туннеле, который так удачно оказался под самой крепостью, и оттуда направил серию заклинаний, растворив часть двора.
В тот же миг сквозь отверстие стали вылетать воины-дроу, сразу окутывая себя темными сферами, чтобы напугать противников и защитить себя от жгучего солнечного света.
— Надо было напасть ночью, — вслух буркнул Джарлакс.
«При свете дня моя сила в зените», — немедленно отреагировал Креншинибон, и Джарлакса остро резанул намек. Креншинибон недвусмысленно напомнил ему, что он один сильнее всей банды темных эльфов.
Главаря наемников неприятно поразила самоуверенность, с какой это было сказано, хотя он пока не понял почему.
Рай’ги стоял в туннеле под двором и отдавал приказы одержимым жаждой боя темным эльфам, взмывавшим вверх. Чародей и сам чувствовал прилив небывалого воодушевления. Как всегда в момент атаки, его кровь кипела, по все же он был недоволен, что Джарлакс решил начать операцию на рассвете — ему казалось, что ради прихоти воздвигнуть хрустальную башню в качестве наблюдательного пункта главарь транжирит силы своего войска, привыкшего к абсолютной тьме, ставит соплеменников в невыгодное положение. Несомненно, внезапное возникновение сияющей башни ошеломило противника и показало всю мощь нападающих. Рай'ги не спорил, что внезапный испуг — хорошее средство, но каждый раз, как очередной солдат взмывал навстречу дневному свету и вскрикивал от боли, колдун скрипел зубами от досады и думал о том, как странно стал вести себя их предводитель.