Служитель милосердия
Шрифт:
— О нет! — в тоне Повелителя показала клыки злая ирония. — Я не любитель таких грубых развлечений! Но специально для тебя я припас особого противника! Уверен, тебе понравится!
Высшая нежить вернулась к трону, устроившись рядом с защищающей Повелителя мутной сферой. Низшие образовали довольно обширный круг, плотно сдвинув ряды и запирая по центру своих противников. Син с огорчением обнаружил, что кроме Фурими и Зерамиса в живых осталось только пять бойцов. При этом полностью целым был только источающий силу жрец, а двое вообще еле держались на ногах. Что ж, что бы там не задумал некромант, у союзников будет время отдышаться и перевязать раны.
В наступившей тишине —
У Сина перехватило дыхание. Огибающая тронное возвышение фигурка не выглядела ни особо массивной, ни слишком опасной, но свободная сине-белая одежда школы летящего клинка и лёгкий прямой клинок — близнец его собственного меча были знакомы до боли. Так же знакомы, как манера слегка подкатывать правый рукав и держать оружие чуть на отлёте, свойственная подслеповатому старику, не желающему никого случайно поранить. Неужели это он?
— Я вижу, ты узнал мастера, Жнец? Вот оно, преимущество власти над смертью, секреты и знания не теряются навсегда. Смотри, Фурими, это зрелище должно тебе понравиться, ты ведь всегда интересовался воинским искусством! Вот величайший мастер меча, преданный и убитый своим лучшим учеником! По моей воле он сможет отомстить! Смотри, и ужасайся жалкий герой, ведь ты отказался учится у величайшего, отверг возможность отдавать приказы лучшему воину мира.
Син пытался разобраться в своих чувствах, да хотя бы взять их под контроль. Страх был, но какой-то отдалённый, задавленный, хотя он был почти уверен, что этот бой проиграет. Была давно позабытая вина. Но всё затмевала жаркая, ослепляющая ненависть. Он всегда старался держать эмоции в узде, смотреть на мир слегка отстранено, и обычно это получалось. Но сейчас всё было слишком... личным. Проклятый маг порылся грязными пальцами в душе и нащупал то, что ударит больнее.
Его старый, мудрый учитель. Терпеливый, всепрощающий наставник, заменивший отца, научивший боевым искусствам и пути воина. Незапятнанный, неприкосновенный идеал, осквернённый разорителем могил. Жалкий мертвец, чьи кости едва покрыты иссохшей плотью и присохшими покровами, с оскаленными истёртыми зубами и огранёнными кристаллами, вставленными в пустые глазницы. Воплощение величия и достоинства, испачканное в грязи и дерьме!
Син сначала поразился громкости яростного вопля, а только потом понял, что кричит сам. Не было усталости, не было отчаянья, только безудержный, нестерпимый гнев, который надо выплеснуть прежде, чем он разорвёт неприспособленное к чувствам такой силы тело в клочья! Разорвать, изрубить, растереть в прах! И пусть заслонится хоть высшей нежитью, хоть всей своей гниющей армией!
Не было силы, способной остановить его. Заклинание лича разрублено небрежным ударом меча, вампиры сплачиваются, отступая, на клыкастых физиономиях ярость и страх. Но маленькая фигурка вдруг встала между врагом и мстителем, и боль вспыхнула в животе, а он даже не заметил удара!
Син отшатнулся. Наставник стоял в непринуждённой позе, первая позиция, равно подходящая для атаки и обороны. Если бы не ослабившие удар кровавые доспехи...
— Ты давно, не тренировался, малыш, — отчего-то сразу стало легче. Именно так и должен был сказать наставник, слишком легко зацепив лучшего ученика тренировочным оружием. Но голос совсем не тот. Конечно, некромант никогда не говорил со старым мастером, а собственные
— Я сам плачу за свои ошибки! — процедил сквозь зубы непочтительный ученик. — И одна из них в том, что приказал похоронить тебя в королевской усыпальнице! Вернись в могилу, учитель, и оставь дела живых живым.
С широким взмахом кровавая струя сорвалась с лезвия Ветра Смерти, целя в мертвеца, но безымянный клинок мастера легко парировал выпад магического меча, как обычный удар. Облако пыли взметнулось от чистого лезвия, и ни одна капля разрубленной струи не коснулась мёртвого воина.
— Я хорошо поработал! — самодовольство некроманта не знало границ. Сейчас, когда его козырь произвёл такое впечатление, настроение Повелителя мёртвых явно улучшилось. — Было не просто привязать воинство Праха к мёртвому металлу. Но теперь это оружие не уступит твоему! Прах против крови, не будь у тебя третьего посвящения, ты уже умер бы. Это оружие против живых. Сейчас, без своей богини, сколько ударов ты вынесешь, прежде чем Прах выпьет все твои жизненные силы?
Сину некогда было отвечать. Куда там, у него не было возможности даже слушать! Учитель, как всегда, был блистателен. Атаки шли без перерыва, классические приёмы перемежались стремительными импровизациями. Сверху — нет уже слева, нога — нет глаз. Как будто стремительный, беспощадный вихрь, подхвативший маленькую птичку и выламывающий ей крылья. Сейчас Син очень явно чувствовали, что он уже лет двадцать всерьёз не тренировался, а до этого похода несколько лет не брался за меч. Что со времён школы у него не было достойного партнёра для тренировок, и что он забыл многие тонкости, необходимые только против сильного противника. Слишком долго он был непревзойдённым!
Служитель Милосерднейшей забыл про время, про место, про врагов и союзников. Был только безжалостный враг и стремительный меч, раз за разом пробивающий его оборону, и полдесятка мучительно саднящих, обожжённых Прахом ран, и это при том, что ещё больше слабых, скользящих выпадов кровавые доспехи отразили. Не было никакой возможности контратаковать. Десяток вампиров, шесть умертвий, баньши и два лича не способны были гонять его так, как один мёртвый старик! И, в отличие от Сина, он не устаёт и не испытывает нужды в воздухе.
Непрерывно отступая, парируя, отмахиваясь, жрец всё яснее понимал, что этот бой ему не выиграть. Надо просто пропустить один из ударов, и нанести встречный. Его меч должен упокоить грозного мертвеца. Правда, вряд ли после этого он будет хотя бы на что-нибудь годен. Перебросить кровавый клинок Фурими, и пусть пробиваются на выход, и...
— Кто ты? — удивлённый голос некроманта долетал как будто издалека. — Что ты такое? Я не поднимал тебя!
Син едва не упал, когда вихрь атак внезапно прервался. Всё же, мёртвый наставник имел живую душу, и не меньше других заинтересовался, что же так удивило мага.
Лишь разорвав дистанцию, отступив на несколько шагов и отдышавшись, Син тоже взглянул на нового гостя, добивающего последнего костяного воина из охраняющих двери в тронную пещеру. Гибкая тонкая фигурка в белом одеянии, разлёт необычных глаз, множество чёрных тонких косичек. Она?! Но как же, она погибла, и никакой некромант не осилит поднять жреца с двойным посвящением! Но это её ласковая улыбка, предназначенная только для него, и её чёрный изогнутый клинок с серебряными письменами, подаренный ей одним из восточных владык, чьи владения жрица освободила от нежити.