СЛВ - 3
Шрифт:
— Пушки мои, пушечки! — чуть ли не рыдал Далин в крепких руках Арчи. — Да как же так!
Но как бы там ни было, через десять минут все сидели в грузовиках, и первый из них уже выворачивал через монастырские ворота на дорогу, ведущую к нашему лагерю. Предупреждённые Арчи и Ларой, дирижабли охранения поднялись сильно повыше и рванули подальше, выжимая из двигателей всю мощность, не желая рисковать. А мы тряслись на кочках и хватались изо всех сил за борта грузовиков, чтобы только не вылететь на дорогу, чтобы не задержать никого и не остаться в опасной близости от мятежного монастыря.
Я одним глазом посматривал на свои наручные штурманские
Но мы успели добраться до границы леса, преодолев за отпущенное нам время около шести километров, ведь неслись гномские шофёры, не жалея ни себя, ни двигателей, ни подвески.
Я уже выскочил из грузовика и остановился рядом с делегацией предупреждённых Ларой главных эльфов, деловито накидывающими на весь лес защитный полог, когда вдалеке вспух огромный огненный шар и земля содрогнулась под ногами. Облака над монастырём испарились в одно мгновение, а чуть позже ударная волна разметала их остатки, чтобы чуть погодя всей своей силой обрушиться на нас.
— Ложись! — прозвучал в мозгу каждого человека отданный непонятно кем магический приказ, — ногами к взрыву! На него не смотреть, ослепнете!
Я упал как подкошенный в ближайшую ямку, совсем забыв о том, что я сильно могучий маг теперь, и молился лишь об одном, только бы пронесло! Экипаж плюхнулся рядом, на ногах осталась лишь Лара да главные эльфы, затеявшие сильное колдовство, но я очень сильно сомневался в том, что магия сможет на равных противостоять всей злой мощи несущейся на нас ударной волны.
По ушам и всему телу стеганул звук взрыва такой силы, как будто у меня прямо над головой бахнули из морской шестидюймовки, но не это было самым страшным. Я извернулся, ведь лежал я лицом вниз, и увидел, что лес, по большому счёту, не пострадал. Лара сотоварищи сумели отразить рикошетом ударную волну, загоревшиеся было сухие ветки, листья и тряпки погасли, и теперь эльфы радовались, но вот Великая Магесса тоже что-то почувствовала, и тревожно завертела головой, поймав в конце концов своими глазами мои.
Я же всем своим существом ощутил горестный вздох, да такой, как будто вздохнуло всё в этом мире, даже и я сам. Потом пришло ощущение застарелой боли, и далёкое чужое воспоминание о тех временах, когда эта боль была везде. И решительное желание избавиться от этой боли прямо сейчас вместе с теми, кто её принёс.
Народ что-то почувствовал, и все испуганно притихли, с тревогой глядя друг на друга. Даже раненые и обожжённые заткнулись, всем своим нутром ощущая приближение намного большей неприятности, чем все их переломы да мгновенно выскочившие волдыри. А вот все окрестные ками, ну или духи, если по-старому, наоборот, выскочили из своих укрытий и завертелись в полнейшей панике на поверхности земли, и сегодня их мог разглядеть любой желающий.
Они разбежались от нас, как от прокажённых, и от места взрыва на хорошее расстояние, и вот теперь мы сидели как будто бы в беснующемся, перепуганном до смерти и обвиняющем нас во всех смертных грехах кольце километрах десяти-двенадцати диаметром. Они не скрывались, и волнующееся кроваво-красное свечение, напоминающее северное сияние, поднялось от земли до неба, спрятав от нас всё остальное в этом мире.
Потом пришёл ещё один медленный вздох, и я даже покачнулся вместе с ним, а кое-кто и упал, потому что устоять не было никакой возможности. Выдох этот всё
Моё желание спасти друзей и себя, и мгновенно вынырнувшее откуда-то понимание того, что только я сейчас могу это сделать, заставило меня забыть обо всём и полностью раскрыться для магии, откинув всё человеческое как можно дальше. По своей воле я никогда бы этого не сделал, но теперь терять мне было нечего.
Я поднялся сознанием и всем своим существом чуть выше, над лесом, совсем не обращая внимание на то, как я это делаю, но ноги вроде бы твёрдо стояли на земле. Переглянулся с тремя мощными сгустками огня, принявшими сейчас вид сотканных из пламени существ с глазами, хвостами и крыльями и понял, что они были перепуганы сейчас намного больше моего, а уж о прямом противодействии и не помышляют.
Потом пришло чуть мазнувшее по мне ощущение чьего-то всепоглощающего внимания, отвлёкшееся на саламандр, потом на всех окрестных ками, а потом и на место взрыва, над которым сейчас раскинулся огромный дымный гриб.
Духи этого мира принялись как будто тыкать в нас пальцами, отводя от себя чужое рассеянное, омрачённое болью внимание, и я их не винил в этой отчаянной попытке уцелеть за наш счёт. По большому счёту, они были правы, и были они ни при чём.
Саламандры не стали пытаться перевести стрелки, в них было слишком много достоинства и даже небольшое понимание того, что доля их вины в прошедшем всё-таки есть. Лишь Лариска ошалело выскочила и запищала в сильнейшем испуге, кинувшись и попытавшись забиться мне под ноги. Я отвлёкся на неё, на Кирюху, метавшимся сейчас вслед за ней серым хвостиком, и попросил не бояться, ведь всё будет хорошо. Наша девочка тут же мне поверила, другого выхода у неё не было, но уходить не пожелала и сидела, вцепившись мне в ногу и только тихонько дрожала, как огонёк свечи на ветру.
Её присутствие странным образом успокоило меня и придало веселой решимости, ведь я пообещал! Тень чужого мощнейшего внимания вновь мазнула по нам, грозя растворить меня в себе, и тут я понял, что может чувствовать таракан на ровной поверхности, с которой не убежишь и не спрячешься, под внезапным прицельным, кинжальным светом сотни зенитных прожекторов.
Но я не стал метаться в испуге, прятаться и пытаться убежать, да и не было в этом никакого смысла. Или нас всех сейчас смахнут с лица этого мира, не оставив даже воспоминаний, или же мне удастся как-то проскочить самому и протащить за собой всех тех, кто в этот миг смотрел на меня в отчаянной надежде. Я ощущал Лариску и Лару, причём обе они в своих чувствах сейчас совсем не отличались, потом Кирюху и весь остальной экипаж, саламандр, гномов и людей, духов и эльфов, верующих и неверующих.
Я поднялся ещё выше, заслоняя собой остальных, как загнанная в угол крыса поднимается на задние лапы, и сумел привлечь к себе ещё больше внимания. У меня появилось полное ощущение, что неведомые прожектора добавили немилосердного накала, сумев просветить меня до самого дна моей души, и признали достойным разговора.
Чужая боль нахлынула тёмной волной, но я сумел выплыть и даже удержаться на ногах. Вообще, это было похоже на то, как раненый слон вдруг сумел остановиться в своей злобной ярости, заметив под ногами сочувствующую ему мышку, и принялся от всей души жаловаться ей на то, как ему больно и плохо.