Слышишь, Кричит сова !

Греков Юрий

Не боясь повториться, напомним, что случай - это непознанная закономерность. И лишним подтверждением этой формуле служит то, что изобретение машины времени электромонтером Жуковым- факт, возвышающийся над поверхностью, подобно вершине айсберга, сам же айсберг скрыт в Лице воды. Но зная историю Ивана Жукова, мы теперь понимаем, что он не мог не изобрести свою машину: Ивану очень не хотелось терять пять тысяч рублей (пятьсот новыми), и именно это и привело его на путь, закончившийся столь успешно: он построил машину времени, с помощью которой намеревался возвратиться на часок в январь или февраль 1961 года, обменять старые деньги на новые и спокойно возвратиться обратно.

Всего несколько минут оставалось до исполнения этой заветной мечты, на которую было потрачено три года работы и девяносто

две бутылки "Вин де масэ" (из расчета по бутылке в аванс и в получку - арендная плата сторожу маслобойки за помещение). Да, до исполнения жгучей мечты оставалось всего несколько минут, хотя изобретатель об этом и не подозревал. Убедившись, что все трансформаторы гудят ровно, лампочки перемигиваются так, как нужно, и множество других мелочей тоже подтверждает, что в сарае маслобойки стоит законченная машина времени, Жуков облегченно вздохнул и, высвистывая "Яблочко", стал собирать инструмент. Потом, полюбовавшись на мигающие лампочки, нажал выключатель, разом погасив все разноцветные огоньки. Гудение трансформаторов стихло - машина замерла. Иван разложил старую раскладушку, вместо подушки в головах положил толстый пакет, завернутый в газету. Иной на его месте, наверное, не выдержал бы и сходу ринулся бы сквозь время напролом. Но Жуков был человек рассудительный - переноситься на несколько лет назад, чтобы очутиться там среди ночи, смысла не было. Сберкасса открывается в восемь утра, и вот именно к этому времени и нужно было успеть Ивану. В запасе у него таким образом было часов семь-восемь выспаться можно вполне сносно. На самом же деле в запасе у Жукова было всего минут пять, и эти пять минут подошли к концу. Чуткий слух Ивана уловил сначала осторожные шаги - кто-то старался незамеченным подобраться к его убежищу. А через несколько мгновений этот "кто-то" стукнул кулаком в дверь и знакомый голос участкового Хрисова потребовал: - Иван, ты здесь? Открой!

– Да здесь он, товарищ старший сержант!
– торопливо захлопотал другой голос - Иван узнал своего недавнего непрошенного гостя.

Что там наплел Трошин, Иан не знал, но он сразу понял другое. О предприятии своем он никому не рассказывал, в том числе и дяде Пете Хрисову. Сейчас он даже пожалел об этом - все было бы проще. Хотя ничего предосудительного он не. делал здесь, пока он растолкует это дяде Пете, пройдет время, и немалое. Это во-первых. А вовторых, Трошину-то при этом ни уши, ни рот не заткнешь - и завтра новость об Ивановом изобретении понесется по городу, обрастая слухами и сплетнями. А Ивану нужна была не слава - ни заслуженная, ни сомнительная.

У него было только одно желание, то самое, о котором уже упоминалось. И откладывать исполнение этого желания Ивану не было никакого резона. С какой, спрашивается, стати? И решение пришло само собой, родившись в считанные доли секунды.

Жуков в один прыжок подскочил к машине, нажал кнопку - огоньки замерцали, на разные голоса загудели катушки,- и нарочито сонно спросил: Чего надо? Кто там?

– Открывай, милиция.

– Чего тебе надо, говорю?
– тянул Иван, быстро щелкая переключателями.- Не ломись, не ломись, сейчас открою...

Он схватил пакет, обернутый газетой - пять тысяч, рубль к рублю, оседлал свой велосипед и нажал кнопку...

Когда, встревоженный неожиданным молчанием, участковый плечом высадил щелястую дверь, он едва устоял на ногах - в лицо ему ударила волна резкого странного запаха. "Ацетон, что ли,- мелькнуло в голове.- Нет, этот, как его, озон".

Озон действительно был, а вот Ивана Жукова при самом тщательном обследовании участковый не обнаружил.

Протрезвевший Вася, следуя за участковым по пятам, осторожно предположил: - Может, подземный ход есть?

Подземного хода не оказалось..." - Как же, подземный ход!
– хмыкнул Иван, и с некоторым злорадством подумал, что хорошо бы Трошину на глаза попалась эта книжка - может, понял бы, что кроме бутылки и танцплощадки в мире еще кое-что имеется. Но тут же забыл о Трошкине - неожиданная мысль вывернулась из-под других и опалила стыдом: за три года, что он здесь, однажды только послал дяде Пете открытку, то ли в прошлом, то ли в позапрошлом году,- с днем милиции поздравил.

На письмо так и не собрался сначала не до писем было, в себя никак прийти не мог, любая зацепка, любое имя, связанное с тем, что так хотелось забыть - и моментально все вставало перед глазами, как наяву. Сейчас Иван понимал, что никто ведь в случившемся кроме него не виноват, и, как бы там ни было, то, что он дяде Пете ничего о себе не сообщил, иначе как свинством не назовешь. "Задним умом крепок",- с сожалением подумал Иван. Свойство это свое он знал, да и за примерами далеко ходить не надо. Вот взять, скажем,- почему тогда дяде Пете не рассказал о планах своих, может, все иначе повернулось бы? Или на кой ляд было об истории этой выкладывать бывшему однокласснику, которого вдруг в сочинители понесло? Размышляя об этом не без горечи, Иван вдруг неожиданно подумал: погоди-ка, это ведь как посмотреть! Книжку-то эту Хрисов наверняка прочитал, а значит, знает, что он, Иван, вроде не в себе был, когда удрал неизвестно куда. Мысль эта обрадовала Ивана и он, решив завтра же написать дяде Пете, повиниться, рассказать что и как, пододвинул книжку и принялся читать, намереваясь помимо всего прочего выяснить, насколько подробно мог бы тот же Хрисов узнать о случившемся с его крестником.

"Когда Иван нажал кнопку включателя, ему показалось, что по ошибке он ткнул пальцем мимо. На какой-то неуловимый миг у него потемнело в глазах от досады, наверное. Но, мгновенно взяв себя в руки, он нацелился пальцем в кнопку и тут... Тут взгляд его уперся в круглый циферблат хроноспидомеУра. В узкой прорези стояло число "25 февраля 1961 года" - Жуков огляделся по сторонам. Знакомая каморка - все как прежде. Стоп! Не все,механически отмечал мозг. Нет раскладушки. В шестьдесят первом году ее и не могло быть - Иван устроил себе постель здесь всего три месяца назад, когда прочно установилась теплая погода. Из выбитого окна сильно тянуло холодом. Оно и понятно - на дворе февраль. Иван не помнил, какой была зима шестьдесят первого года, но февраль - это все равно февраль. Жуков поежился и про себя ругнулся - все вроде подготовил, деньги на всякий случай держал при себе, а вот запастись чем-нибудь теплым не догадался. Начисто забыл, что предстоит ему из душного июльского лета махнуть прямиком в февраль.

"Ладно, перезимуем",- подумал Иван, продолжая осматриваться.

В углу - груда битого кирпича и обломки какой-то ржави. Но главное тишина, глубркая ночная тишина. Иван представил себе как там, в будущем, сейчас разваливается под ударом участкового эта самая дверь и, как наяву, увидел ошарашенные физиономии непрошенных гостей, непонимающе разглядывающих пустую каморку. Ему стало весело. А поразмыслив, он развеселился еще больше: выходит, перемещение во времени занимает неуловимое мгновение. А это значит, что он спокойно дождется утра, обменяет свои денежки и успеет вернуться в ту самую секунду, когда участковый только начнет колотить в дверь.

Ничего недозволенного он в "складе" не делал, денежки будут при нем, так что гостям придется убираться несолоно хлебавши! Да и больше того - он может вернутся на час раньше, и тогда вообще ничего не произойдет - никто не обратит внимания на свет в окошке "склада", Вася еще будет на своей танцплощадке или в шинке, где там он был, черт его знает. И все случится и закончится безо всякого шума.

Поскольку делать было нечего, Жуков выбрал местечко почище, снял пиджак, постелил, в изголовье положил свою пачку и завалился спать, нисколько не задумываясь над тем, что он совершил то, над чем тщательно бились до него легионы изобретателей.

Выспаться как следует не удалось - в окно дуло. Снизу тянуло промозглым холодом. Иван вертелся с боку на бок, натягивал пиджак то на голову, то на ноги. Так и перекантовался в полудреме до утра.

Проснувшись в восьмом часу, Иван не стал непонимающе оглядываться, быстро поднялся, встряхнул пиджак и, скрипнув дверью, вышел в заросший чертополохом двор.

За машину свою он не боялся - кому придет в голову совать нос в заброшенную развалюху. Свернув за угол маслобойки, он натолкнулся на сторожа. Тот равнодушно отвел взгляд, Иван здороваться не стал - в шестьдесят первом они еще не были знакомы.