Смех Again
Шрифт:
В кафе я чмокаю её в щёку и вешаю рюкзак на спинку своего стула. Она блестит глазами с той стороны стола, на котором стоит полупустой бокал с золотистым содержимым.
— Это уже третий.
— Где этот дядя? — спрашиваю я и тут же замечаю его в углу: с усами, в рубашке с пальмами и рыжих сандалях. Не сандалиях — именно Сандалях. Да ещё в белых носках. Я посылаю ему воздушный поцелуй. Он отворачивается.
— Стул ещё мокрый? — спрашиваю я.
— Я вся мокрая. Хочешь потрогать? — она
— Позже.
Кое-что об Окси.
Она ненавидит органную музыку.
— Кто её может по-настоящему любить? — вещала она, валяясь голышом на моём диване и как всегда болтая пятками в воздухе. — Наверное, те, которые в «Что? Где? Когда?» участвуют. Ненавижу всех этих мерзких усатых очкариков. Им, по-моему, даже за деньги никто не даст… Только какая-нибудь оплывшая бесформенная интеллектуалка средних лет в бабушкиных трусах… (её передёрнуло)… ф-ф-фу!!!
Я бросил взгляд в угол: сбрей усы, чувак, и вставь линзы, хе-хе…
Окси допила шампанское, поставила пустой бокал на центр стола и сообщила:
— Ой… Кажется, уже пьяная… А я за рулём…
На входе в кафе я видел её маленький, но мощный итальянский мотороллер с семью красными звёздами на борту. Когда я спросил, что они означают, она махнула рукой:
— А… это я шесть котов задавила… и одного ёжика.
Потом ткнула в меня указательным пальцем:
— Не специально.
У меня в рюкзаке сейчас лежит небольшой презент для неё. Я лезу рукой за спину и, порывшись, извлекаю его на свет.
— Спокойно, сеньорита… у вас сегодня личный пилот, — говорю я и надеваю презент на свою голову, — comprendez?
— Waw! — глаза Окси заискрились. — А он настоящий?!
Настоящий. Кожаный лётный шлем. Чёрный. Внутри на подкладке надпись маркером на испанском «лейтенант Наваз». Подвернулся как-то в военном сэконде, в Москве.
— Ага. Настоящий, — я протягиваю шлем ей, — он твой.
— Мой?! — она натягивает его на голову. — Спасибо, па! Поехали кататься?!
— Поехали.
На выходе из кафе я посылаю очкарику ещё один воздушный поцелуй.
Позже, выкатав почти полный бак бензина, мы тормозим у большого фонтана на проспекте. Я сижу на мотороллере с бутылкой колы в руке и смотрю, как босая Окси бродит в прозрачной воде, доходящей ей до колен, среди бултыхающейся ребятни: жара.
Свои белые теннисные туфли она оставила на бортике. В левой руке — фруктовый лёд на палочке. Он подтаивает, и она слизывает липкие розовые капли с тыльной стороны ладони. Короткая белая юбка и маечка на два размера меньше. Бюстгальтера, судя по всему, она сегодня тоже не удосужилась надеть. Я делаю глоток из бутылки. Лётный шлем висит на руле мотороллера. Она три раза сегодня просила остановиться возле витрин и рассматривала своё отражение, спрашивая: «Я испанская лётчица, да?». Но сейчас сняла его: жарко.
Фруктовый
Кричит мне:
— Смотри, па!
И прикладывает мокрые ладошки к своей груди. Когда она убирает руки — я вижу её тёмные соски сквозь влажные пятна. Как будто маечки и нет вовсе. Она хихикает.
Па…
В наш первый раз там, на крыше. Когда я, распластав её на одеяле вниз животом, наблюдая за плавным движением ещё не зажившей тату над её чудесной попой и чувствуя, что не могу больше сдерживаться, спросил задыхаясь:
— В тебя… можно?..
Она вдруг перестала поскуливать, сказала:
— Да… можно, па…
И так завертела своими ягодицами, задавая бешенный темп, что член мой выскользнул из неё на свет божий. Поэтому «в неё» всё равно не получилось.
Па… Она меня этим своим «Па» приводит в космическое состояние. Вот именно: Член-Стоит-Башка-Не-Работает-Руки-Тянутся.
Я допиваю колу и ставлю бутылку на асфальт. Окси, взяв по туфле в каждую руку, босиком подходит ко мне:
— Надоело… Поехали, а?
— Куда? — я поворачиваю ключ в стартере. Она садится сзади, прижимаясь к моей спине и скрестив руки с обувью в районе моего паха.
— Ого! — хихикает она мне в ухо. — Что случилось?
— Мой друг ждёт pornoparty. Куда ехать?
— Трогай, шеф, — говорит она, — я покажу…
Тормозим возле пятиэтажки в противоположном конце города.
— Это здесь, — говорит она. Слезает с мотороллера и пристёгивает его двумя противоугонными тросами к невысокому заборчику.
— Что «это»? — спрашиваю я.
Она достаёт ключ из крошечного карманчика на юбке:
— Мой брат в прошлые выходные женился… — говорит она, помахивая ключом перед моим носом, а сегодня утром уехал с женой в свадебное путешествие… а я тут цветы поливаю…
Она поиграла бровями:
— И ещё две недели буду поливать.
— Гут. Карашо, — говорю я.
— А я о чём? — улыбается Окси.
Поднимаемся по лестнице. Она впереди. Я протягиваю руку и приподнимаю край юбки.
— Дурак… — говорит она Голосом Послушной Девочки, не поворачивая головы, — … всё маме расскажу…
В квартире она усаживает меня на диван в зале, приносит из холодильника бутылку пива, а сама исчезает в одной из комнат. Я слышу, как хлопает дверца шкафа.
— Не заходи! — кричит она из-за двери.
— И не подумаю! — кричу я в ответ и прихлёбываю ледяное пиво. На журнальном столике рядом с диваном пухлый фотоальбом. Я беру его в руки и листаю: а-а-а… это, наверное, и есть счастливая молодая семья. На фотках брат Окси и его жена — симпотная блонди в офигезном подвенечном платье: сзади пышный шлейф до земли, а спереди такое короткое, что видны ажурные белые чулки до середины бедра. Ничё так ножки у девочки…