Смех Циклопа
Шрифт:
Лукреция пихает локтем Исидора.
– Может быть, тут мы узнаем больше, чем за все время расследования.
Номер третий готовится к выходу. Остальные поддерживают его.
– Ни пуха ни пера! Не стесняйся, посылай нас к черту.
Странно, кажется, каждый искренне считает, что плохо говорят обо всех, кроме него.
Номер три выходит под свет прожекторов.
Клоун номер тринадцать провожает его глазами, а потом оборачивается к коллегам:
– Если хотите знать мое мнение,
– Видите, у нас появляется новая информация о его гибели, – шепчет Лукреция.
– Я вижу, что нам отсюда будет трудно выбраться.
Двадцать четвертый добавляет:
– Если его канонизируют, то это будет первый святой-наркоман.
Все хохочут.
– Это был самый злой человек, которого я встречал, – говорит одиннадцатый.
– И самый скупой! Когда мы ходили в ресторан, он всегда забывал кошелек! Подумать только, живет в замке и не может заплатить по счету!
– А как этот представитель народа презирал обслугу! Постоянно оскорблял официантов. Чаевых никогда не давал.
– И выступал со скетчем, в котором официант обсчитывает бедных клиентов! Мир встал с ног на голову.
Снова звучит смех.
Мимо, еле волоча ноги, проходит Феликс Шаттам. Он вышел из туалета, где его долго рвало. Все умолкают. Тринадцатый шепчет у него за спиной:
– Тише, тише, вот призрак Дария!
И снова раздается смех.
Скетч на сцене награждается громкими аплодисментами. Наступает очередь четвертого клоуна. Он присоединяется к группе розовых клоунов, участвующих в номере.
Во время паузы Стефан Крауц напоминает, что Циклоп не только смешил зрителей, он еще и воспитывал новое поколение комиков в «Школе Смеха» и в «Театре Дария».
Как странно! Такой контраст – на сцене его осыпают похвалами, а за кулисами поливают грязью. Не знаю, кому и верить.
— Пошли! Кажется, путь свободен, – говорит Исидор.
Но как раз в тот момент, когда они собираются улизнуть, клоун номер семь подскакивает к Лукреции и хлопает ее по заднице.
– Так ты вошла во вкус? Не терпится увидеть тебя на сцене!
Удивленная Лукреция разглядывает перечеркнутое черной повязкой лицо с красным носом.
Мари-Анж!
— А ты знаешь, что должен делать на сцене дуэт номер девятнадцать? – насмешливо говорит Мари-Анж.
Лукреция спокойно смотрит на нее.
– Представлять знаменитый скетч Дария «Я раздеваюсь». Это стриптиз.
Лукреция сжимает кулаки, собираясь нанести удар. Исидор шепчет:
– Сейчас не время привлекать к себе внимание.
– А этот толстый господин, который пришел тебя поддержать, наверное, твой папа? Я думала, что ты сирота. Браво, ты его
Лукреция закусывает губу.
– Видишь ли, Лукреция, меня всегда разочаровывало в тебе отсутствие остроумия. Ты по-настоящему насмешила меня только тогда, в тот памятный первоапрельский день. Интересно, превзойдешь ли ты саму себя сегодня?
Лукреция бросается на бывшую подругу, но Исидор, уже изучивший манеру ее поведения, становится между девушками.
В этот момент церемониймейстер приглашает на сцену клоуна номер семь.
– Увы, друзья, хотелось бы продолжить беседу, но мне пора работать.
Исидор наклоняется к Лукреции.
– Предупреждаю, если вы еще раз не сдержитесь, я выйду из игры. Я не могу терять время на маленькую грубиянку, которая не умеет себя контролировать и, словно бык, бросается вперед, завидев красную тряпку. Пошли отсюда!
Но тут «розовый громила», похожий на питбуля, возвращается, и они остаются на месте. Рисковать нельзя. Клоуны, ожидающие своей очереди, продолжают отпускать комментарии.
– Это Мари-Анж Жиакометти! Кажется, она спала с Дарием, – говорит одиннадцатый.
– И не только с ним. И с его братьями тоже. И с телохранителями!
Звучит смех.
– А я считаю, что Дарий был отличный парень, – говорит клоун номер девять. – Я женщина, а мне он не только помогал, но и всегда относился с уважением.
– Естественно. Потому что ты не такая шлюха, как Мари-Анж. Ты создана скорее для фильмов Феллини, чем для Тима Бартона.
Смех.
– И все равно Дарий – настоящая звезда, а вы просто завистники. И если бы не это шоу в его честь… вас никогда в жизни даже близко к «Олимпии» бы не подпустили!
Выпалив это, девятый клоун на всякий случай отходит подальше от коллег, которые с трудом сдерживают гнев.
С волками жить, по-волчьи выть? Не люблю я этого.
Лукреция смотрит на экран, надеясь, что выступление ее бывшей подруги не увенчается успехом. Но та, может быть желая произвести впечатление на Лукрецию, превосходит саму себя и вызывает гром аплодисментов.
Громкоговоритель объявляет: «Изменения в программе! Дуэт номер девятнадцать выступает вместо клоуна номер восемь. Приготовьтесь».
Исидор и Лукреция застывают от ужаса. Телохранитель-питбуль и не думает уходить. Он спокойно разговаривает с пожарным Франком Тампести.
Мы не можем убежать! Попались, как мыши в мышеловку!
— Лукреция, я подчинился вашей интуиции. Но так, для справки… просто для общего развития… что мы будем делать, очутившись на сцене?
Лукреция смотрит на протянутый ей листок с текстом, но двадцати секунд явно недостаточно, чтобы выучить миниатюру наизусть. Лоб Исидора покрывают крупные капли пота.