Смех дьявола
Шрифт:
— Он был злой, этот месье, — пробормотал Шарль, заплакав. — Он дергал меня за волосы и сильно бил маму ногой в живот… даже потом, когда… она не двигалась. Я долго обнимал ее, пока она не проснулась… Тогда мне уже не было страшно… Но стало темно… Она пела: «Бай-бай, Кола, мой маленький братишка…»
В Леа поднималась волна ненависти. Она чувствовала, как на ее груди вздрагивал, рыдая, ребенок, которому она помогла появиться на свет. Ругательства в адрес друга детства готовы были сорваться с
— Я знаю, о чем ты думаешь, но важно не это… Надо спасти Камиллу.
— Как?.. У тебя есть план?
— Да… Я постараюсь получить право на ее перевозку. Но времени мало, ее силы на пределе. Если мне это удастся, я тебе сообщу. Где ты скрываешься?
— Я не могу тебе этого сказать.
— Нужно.
— Никто не знает, где я скрываюсь.
Он посмотрел на нее неприязненно.
— Неудивительно, что с подобной дисциплиной твои друзья так часто попадаются.
— Они попадаются только тогда, когда на них доносят.
— Бедная моя. Если ты думаешь, что немцам это нужно… Им достаточно послушать разговоры в кафе…
— Но их подслушивают для немцев французы!
— Не всегда. Вы действуете так неосторожно, что им надо было бы ослепнуть, чтобы ничего не замечать.
Руфь вмешалась:
— Прошу вас, не спорьте. Послушай, Леа, я думаю, что Матиасу можно доверять.
— Может быть, но я не могу сказать ему, где я скрываюсь, и он это хорошо знает.
— Тогда передай твоему дяде, людям Аристида или Илера такое предложение: как только я получу разрешение на перевозку Камиллы д'Аржила в Бордо, я сообщу тебе об этом. Я расскажу о составе конвоя, числе людей, — по-моему, их будет не очень много, — часе выезда и маршруте. Нужно, чтобы твои друзья остановили конвой и освободили Камиллу.
Леа, по-прежнему прижимая Шарля к себе, негромко спросила:
— Ты думаешь, это действительно возможно?
— Да.
— Могу я спросить тебя? Почему ты остаешься с Фьо и его бандой? Из-за денег?
Матиас пожал плечами.
— Ты не поверишь мне, если я скажу.
— Все-таки скажи.
— Находясь там, я могу лучше заботиться о тебе.
— Ты прав, я не верю.
— Вот видишь, — произнес он с грустной улыбкой, пожимая плечами.
— Что мы будем делать с Шарлем? Наверное, опасно оставлять его здесь?
— Нет, поскольку Фьо знает, что он тут. Кроме того, я попросил своего отца позаботиться о нем.
— И он согласился?
— У него не было выбора.
Леа уложила Шарля на старом канапе и упала в одно из кресел, стоящих у камина.
— Руфь, я голодна и озябла. У тебя не найдется чего-нибудь поесть?
— Разумеется, маленькая
— Позвольте, мадемуазель Руфь, я разожгу сам.
— Спасибо, Матиас.
Быстро разгорелся яркий огонь и в течение нескольких минут слышалось только потрескивание сучьев. Этот приятный шум, живое тепло, это родное место на некоторое время помогли преодолеть враждебность двух молодых людей. Их взгляды встретились. В глазах Матиаса читалось обожание, во взгляде Леа — растерянность и усталость.
Молодой человек боролся с желанием обнять ее, зная, что его оттолкнут. Ей, со своей стороны, хотелось бы истребить грязное воспоминание о той ночи в нечистой бордоской гостинице, чтобы прижаться к нему и рассказать о своих бедах, как она делала это, когда была маленькой и когда они прятались в детской комнате или на сеновале.
Не замечая этого, они одновременно вздохнули, и в этом вздохе выразились все страдания, от которых они не могли найти утешения.
Руфь вернулась, неся на подносе две чашки супа, тарелку с домашним пирогом, хлеб и бутылку красного вина. Они проглотили этот скромный обед с аппетитом, делающим честь их молодости. Как всегда, когда она ела с удовольствием, Леа забыла о своем опасном положении.
— Он очень неплох, твой пирог, — проговорила она с полным ртом.
— Он, правда, замечателен, — одобрил и Матиас.
Они закончили свою трапезу в молчании, наслаждаясь этой мирной минутой. Допив вино, Леа попросила:
— Руфь, я потеряла всю свою одежду. Ты можешь приготовить для меня узелок? Нет ли у тебя двух или трех платьев на рост тети Бернадетты… Кстати, как она поживает?
— Не очень хорошо. Она жалуется, что почти не получает известий от Люсьена и очень страдает от ревматизма.
— Бедняга… Посмотри, может быть, найдется для меня кое-что из одежды.
— Пойду поищу.
Шарль зашевелился во сне. Леа накрыла его пледом, которым любил укутывать ее отец, когда работал зимой в своем кабинете.
— Надо найти место для встречи, — сказал Матиас.
— В церкви Ла-Реоля?
— Нет, это слишком опасно. Фьо и его люди тебя знают, ты рискуешь быть арестованной.
— Тогда где?
— Ты знаешь кладбище Сент-Андре-дю-Буа?
— Конечно, — ответила она, пожав плечами.
— Ты помнишь склеп Ле Руа де Сент-Арно справа от входа?
— Да.
— Там растет кипарис, в стволе есть трещина. Я опускаю туда письма. Приходи туда ежедневно. Если тебе понадобится что-нибудь сообщить мне, воспользуйся этим тайником. Ты поняла?
— Я не идиотка, но если меня не захотят отпустить?
— Придумай что-нибудь и убеди их, речь идет о жизни Камиллы.
Вошла Руфь с большой сумкой.