Смех дьявола
Шрифт:
— Куда мы идем?
— В гостиницу.
Властное желание пронизало ее тело. Ей хотелось бы возмутиться, быть шокированной этой бесцеремонностью, сказать ему, что она не хочет, чтобы с ней обращались, как со шлюхой, но все это было бы неправдой. Он вел себя именно так, как она того желала.
Гостиница, куда он ее привел, раздражала излишком розовых тонов, хрустальных люстр, пышных ковров, зеркал, дверей с названиями цветов и слуг безразличного вида. В комнате с огромной кроватью под балдахином еще плавал аромат предшественницы. Горничная,
— Идите скорее.
Его нетерпение передалось ей. Раздевшись перед ним, она подбросила в воздух свою одежду. Не тратя времени на то, чтобы снять с постели покрывало из старого розового сатина, она улеглась поверх него, откровенно предлагая себя.
Мягкий свет абажуров из розового шелка ласково освещал распростертые тела любовников, куривших в молчании. Молодая женщина приподнялась и провела пальцем по длинному шву, тянущемуся от сердца до паха.
— После Испании у вас не было других ранений?
— Ничего серьезного, пуля в плече. Я тебе больше бы нравился весь зашитый?
— Это неплохо подходит к вашей натуре.
— А что у меня за натура?
— Плохая, как сказал бы мой дядя Люк. Нужно было слышать его: «У этой малышки плохая натура».
— Я вполне с ним согласен, у вас очень плохая натура.
— О!..
Она стала колотить его руками в грудь, но скоро ее руки оказались схваченными, а ноги зажатыми в ногах Франсуа.
— А теперь что вы будете делать?.. Вы в моей власти. Вы меня любите?
— Отпустите меня! Я не отвечу вам, пока…
— Пока что?
— Нет, Франсуа!.. Мне надо возвращаться.
— У нас есть время.
— Нет, нет, я боюсь забеременеть!
Франсуа Тавернье на мгновение замер.
— И вы говорите мне это только сейчас?
— Я только сейчас подумала об этом.
Он разразился смехом, который заставил ее вздрогнуть.
— Нужно было подумать об этом раньше. Я был бы счастлив иметь ребенка от вас.
— Вы сошли с ума!
— От вас, моя прекрасная.
— Отпустите меня, я не хочу ребенка!
— Слишком поздно!
Сначала Леа отбивалась, потом лишь делала вид, потом полностью отдалась наслаждению, которое доставлял ей этот мужчина, любимый ею, хотя она и противилась этому чувству.
Но потом мысль о ребенке обеспокоила Франсуа. Конечно, он был искренен, когда говорил о желании иметь ребенка от нее, но он сознавал безумие такого желания в нынешних обстоятельствах. Он два или три раза добросовестно предупреждал ее о мерах предосторожности, но она всегда уклонялась от ответа. Он эгоистически счел вопрос решенным, и вот теперь она заявляла, что боится забеременеть. Что предпринял бы он, если бы она ждала ребенка? Он хорошо знал «специалистку» по абортам, жившую недалеко от метро «Камброн», но ни за что на свете он не пожелал бы прибегнуть к ее
Долгое время при мысли о женитьбе все восставало в нем: он слишком любил женщин и свободу. Однако, полюбив Леа, он уже иначе смотрел на брак. Но согласится ли она? В этом не было уверенности.
— Помогите мне записаться в Красный Крест.
— Красный Крест не нуждается в вас. Я хорошо знаю, что многие девушки из хороших семей работают в нем, но это не место для светских собраний.
— Я это знаю. Это очень серьезно. Помогите мне.
Действительно это выглядело серьезно. Его сердце сжалось. А если это способ удалиться от него? Сблизиться с Лораном?
— Почему, сердечко мое?
— Устройте для меня ванну.
Он повиновался и долго оставался в ванной комнате, глядя в зеркало и говоря себе: «Старина, подумай, что ты делаешь, ты рискуешь потерять ее, это все равно что самому набросить ей петлю на шею».
— Почему? — снова спросил он, входя в комнату.
— Я не знаю точно, что-то толкает меня так поступить.
— Поразмыслите. Это не то решение, которое принимается сгоряча.
— Я это делаю не сгоряча, даже если не знаю причину… Я охотно признаю, что вы сто раз правы, ваши доводы неотразимы… но… я не хочу больше видеть моих сестер, моих теток…
— Не забывайте, что Лоран доверил вам Шарля.
— Это единственная причина, которая могла бы удержать меня. Но я думаю, что Франсуаза займется им гораздо лучше меня.
— Но ведь он любит вас!
— Я знаю… Не говорите этого!.. Я хочу уехать. Мне здесь тесно… У меня ни с кем ничего общего…
— Даже со мной?
— С вами это… как бы сказать?., что-то чудесное, пока я в ваших объятиях. Потом… как если бы все, чего я боюсь, обрушилось бы на меня и поглотило…
— Но, Леа, вы хорошо знаете, что это фантазии…
— Возможно, но это ничего не меняет… Я прошу вас, если вы меня любите, помогите мне.
Сколько горечи и решимости в ее просьбе! Он притянул ее к себе…
— Я сделаю то, что ты хочешь… если бы у тебя было немного терпения, немного доверия ко мне, я прогнал бы все эти призраки… Мне невыносимо тяжело видеть тебя в таком состоянии и не иметь возможности ничем помочь… Но если ты думаешь, что это лучший способ вновь обрести уверенность в себе, я помогу тебе.
— О, спасибо!.. Черт возьми, ванна!
27
На следующий день Франсуа сообщил ей по телефону, что он встретился с одним руководителем французского Красного Креста, ответственным за рассмотрение кандидатур, и что тот по его просьбе поручился за нее.
— Кто это такой?
— Именно он создал в Париже 24 августа прошлого года генеральную делегацию по репатриации военнопленных, депортированных и беженцев. Кроме того, он является генеральным президент-директором французского Красного Креста. Вы не можете иметь лучшей рекомендации.