Смех дьявола
Шрифт:
— Потому что, по его словам, он случайно слышал разговор между начальством полиции и Фьо, утверждавшим, что вы должны быть осведомлены о побеге братьев Лефевров и об убежище отца Адриана и вашего кузена Люсьена.
— Тогда почему они приехали сначала к Сидони?
— Полиция получила письменный донос (у меня есть идея насчет отправителя), сообщавший, что она прятала борцов Сопротивления.
— Почему Матиас не предупредил нас об этом раньше?
— Денан несколько часов задерживал его в своем бюро.
— Кто такой этот Денан? — прервала Леа.
— Настоящая дрянь, этот Люсьен Денан! Он появился
Леа не смогла сдержать слез.
— Руфь все хорошо устроила, — продолжал Альбер. — Белль я взял к себе. Но боюсь, что бедное животное ненадолго переживет свою хозяйку.
— Ищут нас или нет? — спросила Камилла.
— По словам Матиаса, официально нет. Но это ничего не значит. Он думает, что будет лучше, если вы скроетесь на некоторое время.
— Он знает, где мы?
— Разумеется, нет. Мы не настолько доверяем ему. У нас назначена встреча в Бордо, на вокзале Сен-Жан, 24-го. Я надеюсь приехать послезавтра. Постарайтесь не выходить отсюда.
Стояла прекрасная теплая погода, хотя утром было очень холодно. Опьяневшие от запаха моря и сосен, Леа и Камилла чувствовали себя, как на каникулах. Оцепенение плоти и мысли, с которым они и не думали бороться, охватило их. Часы, проводимые в лесу, сон в ложбине между дюнами, игра в прятки с Шарлем — все заставляло их забыть о действительности. Она грубо напомнила о себе, когда у Леона появился партизан с известием об аресте мясника и его жены. Мирей была увезена в форт «А», а Альбер находился в доме № 197 по Медокскому шоссе (переименованному в авеню Маршала Петена), где его допрашивали.
Камилла побледнела. Она вспомнила ужасные дни, проведенные в подвале страшного здания, и крики пытаемых.
— Когда его арестовали?
— Он шел на встречу с Матиасом на вокзал Сен-Жан.
— Он его выдал!.. — крикнула Леа.
— Вряд ли. Из предосторожности мы предупредили Аристида. Двое его людей находились на вокзале, а другой ждал Матиаса Файяра у места встречи. Все выглядело нормальным. Я пришел с Рири за пять минут до назначенного времени. Нас разделила толпа пассажиров. Рири и я видели, как пришел Альбер. Он был один. Метрах в десяти от нас Альбер был арестован. Мы слышали, как он сказал: «Вы ошибаетесь».
Толпа в этом месте расступилась, и, я думаю, в этот момент Матиас понял, что произошло. Он побледнел, сделал несколько шагов в их направлении, потом остановился. Я был рядом с ним.
— Дерьмо, — сказал я ему, — ты ответишь.
Он посмотрел на меня с непонимающим видом.
— Я здесь ни при чем, я
— Совпадение? Ты за него дорого заплатишь.
— Брось говорить глупости. Никто, кроме меня, не знал о моей встрече с ним.
— Разве это доказательство?
— Думай что хочешь. Пойдем за ними. Я хочу знать, куда они его увезут. Идем вместе.
— Чтобы ты позволил арестовать и меня?
— Брось! Возьми мой пистолет, ты всегда сможешь меня пристрелить, если подумаешь, что я тебя предал.
И он протянул мне свой пистолет. Вот так, даже не пряча его. Все могли нас видеть. Я вырвал его у него из рук, крикнув: «Ты с ума сошел!»
Я проверил, заряжен ли он, положил к себе в карман, и мы пошли к выходу. Рири присоединился к нам. По его виду я понял, что он готов убить Матиаса на месте.
— Объясни ему, — спокойно сказал Матиас, направляясь к машине, стоящей около лестницы. — В это время всего в нескольких метрах от нас Альбера посадили в «Ситроен-15» с немецким номером. Я остался возле Матиаса, а Рири отошел.
— Он не поедет? — спросил меня Матиас.
— Он тебе не доверяет, он поедет за нами с товарищами, что стоят за углом.
— Пусть тогда поторопятся, — сказал он, трогаясь следом за немецкой машиной.
Я вытащил пистолет и направил его на Матиаса, готовый выстрелить при малейшем подозрении. Несколько раз я оборачивался, чтобы проверить, следует ли за нами Рири с товарищами. Немецкая машина впереди нас ехала быстро.
— Черт возьми! — произнес Матиас, — они направляются не к Красной Шапке.
— Что такое Красная Шапка?
— Одно из бюро Пуансо.
— И что же?
— Это значит, они передадут его немцам, а из их лап выскользнуть труднее, чем от французских полицейских.
С улицы Аристид-Брина они повернули на улицу Альбре. Я сказал себе: они везут его в форт «А». Но нет. Они поехали дальше, миновали тюрьму. На улице Аббе де Лене Матиас спросил, вижу ли я сзади своих товарищей. Кроме велосипедистов и немецкого военного грузовичка, не видно было ни одной машины. На улице Круа де Сеге я понял, куда они направляются. У Медокской заставы нас остановили немецкие полицейские. Я убрал пистолет в карман, мне было не по себе. Матиас показал им пропуск, они сделали ему знак проезжать. На улицах Буска было малолюдно и совсем не видно машин. Матиас замедлил ход, чтобы отстать от ехавших впереди. Товарищей все не было видно. Когда «ситроен» остановился, мы тоже остановились в сотне метров. Мы видели, как они втолкнули Альбера в дом, который нам известен как гестаповский центр допросов. Ничего нельзя было сделать. Я посмотрел на Матиаса — он был очень бледен, и его пальцы, сжатые на баранке, казались мраморными. Мне хотелось убить его на месте. Он угадал это, потому что сказал мне:
— Это ничего не дало бы, только арестовали бы и тебя. Нужно предупредить его жену и других. Клянусь тебе, что я не выдал никого. Изменники есть среди ваших.
Я не препятствовал ему ехать дальше. Мы медленно проехали мимо № 224, дома, где живет комендант Лютер, почти напротив дома № 197. Все было спокойно.
Говоривший опустошил стакан вина, поданный ему Леоном.
— А потом? — спросила Леа.
— Мы вернулись на вокзал Сен-Жан, чтобы посмотреть, там ли остальные. Обойдя вокзал, Матиас сказал: