Смех сквозь слезы
Шрифт:
– Ах, Фаина Георгиевна, как я вам завидую!
– Ваша зависть мне льстит.
О знакомой:
– Она пышет злобой, как здоровьем.
Услышав о знакомом, что тот «плюнул в вечность»:
– Вечность плюнула в ответ.
– Как понять, хороший ли он человек?
Раневская объясняет:
– По тому, завидует он успеху других или радуется.
– Фаина
– Понимаете, голубчик, чтобы победить какой-то недостаток, его нужно довести до абсурда. Вот я и довожу до абсурда курение…
– Худший вид беременности – мозговой. У большинства людей она заканчивается либо выкидышем, либо рождением урода.
– NN так блистательно выступает, что о смысле его речи как-то забываешь.
– Фаина Георгиевна, я видела вас в больнице. Заболели?
Раневская не любила жаловаться на болячки, тем более малознакомым людям, предпочитая отшучиваться.
– Организм свой пугала.
– Что делали?
– Пугала организм, водила его в больницу, чтобы посмотрел, что с ним будет, если вздумает заболеть.
– Фаиночка, как у тебя жизнь? – интересуется давняя приятельница.
Раневская со вздохом:
– Мухам понравилась бы… Особенно большим и зеленым.
– Тощие люди лучше толстых.
– Это почему?
– Меньше загораживают солнце.
Раневская рассказывает о походе в неудавшиеся гости: ее пригласили явно из-за популярности, желая показать как экспонат и посмеяться над шутками.
– У меня вдруг развилось стадное чувство.
– Захотелось быть как все, Фаина Георгиевна?
– Нет, ощутила, что вокруг одни скоты.
– Фаина Георгиевна, как понять, вежливый человек или нет?
– Вежливый обязательно скажет «извините», перед тем как сделать гадость, и «простите», когда ее уже сделал.
– А невежливый?
– Делает без извинений.
– Наверное, уйду из театра в бюро прогнозов погоды. К дождю все ломит и ноет.
– Правильные люди скучны. Они как лист из тетрадки в клеточку – правильные линии есть, но читать нечего.
– Не все, у кого есть крылья, ангелы. У навозных жуков они тоже есть.
– Чем вы расстроены, Фаина Георгиевна?
– У меня украли жемчужное ожерелье.
– Дорого стоило?
– Нет, сущие гроши. Оно фальшивое.
– Тогда почему вы страдаете, купите себе новое.
– Вор будет думать, что я подсунула фальшивку нарочно, что я жмот.
– Фаина
Раневская, хитро прищурившись:
– А есть можно сколько раз за день?
– В еде я вас не ограничиваю.
– Спасибо, доктор, хотя съедать по двадцать сосисок в день тяжеловато.
– Почему двадцать сосисок?!
– Не могу же я обедать каждый раз, как захочется покурить!
Ее спрашивали, смотрит ли она фильмы со своим участием.
– Я и спектакли не смотрю.
Раневская рассказывала:
– Были молодыми… Денег нет даже на еду, кавалеров красивых нет… Взяли где-то взаймы, купили бутылку вина и решили посидеть, поплакать и поругать жизнь. Хохотали до коликов.
– Почему?
– Нам вместо вина продали средство для травли тараканов.
– Ненавижу кино и спектакли…
– ?!
– …в которых я не играю.
– Мы с организмом договорились: я прекращаю мучить его диетами, а он разрешает мне курить.
– Я очень хотела посвятить себя служению искусству, но оно этого вежливо не заметило…
Чуть помолчав, с грустью:
– И невежливо прошло мимо.
– Что вы, милочка, она такая скупая, что даже мочу для анализов норовит у кого-нибудь позаимствовать, чтобы свою не тратить.
После очередного пребывания в больнице:
– Неизлечимых болезней нет. Просто не все больные доживают до своего излечения.
По поводу старого холостяка:
– Он просто задержался в девках…
– Ничто человеческое мне не чуждо: ни руки, ни ноги, ни жопа…
– Как живете, Фаина Георгиевна?
– Не живу – переживаю.
– Хорошо, что мне некому завещать…
– Почему, Фаина Георгиевна?
– Кому нужны в наследство неприятности и нытье? А больше у меня ничего нет…
– Фаина Георгиевна, вы верите в светлое будущее?
– Конечно, почему бы не верить в то, до чего точно не доживешь?
– В нашем доме вот этот молодой человек никогда не ездит в лифте, хотя живет на седьмом этаже, – шепотом сообщает знакомая, кивая на хлипкого вида парня, направившегося к лестнице. – Молодец, наверное, заботится о своем здоровье.
Раневская в ответ хмыкает:
– Или однажды, совершив в лифте мелкое хулиганство в уголок, застрял в нем надолго, и теперь лифт не переносит.