Смена климата
Шрифт:
Зелье на основе серебра. Смертельный яд для живого, в чью кровь оно попадет и единственный выход для вампиров, стремящихся разрушить связь между ратуном и най. Чтобы зелье подействовало, оно должно быть взято «поцелуем» из живой крови раньше, чем яд убьет донора. Эффективность tahliye так и проверяли: если «поцелуй» спасал смертного, выпившего яд, значит, узы были разрушены. Если нет, нужно было добывать ингредиенты для новой порции tahliye и искать новую жертву.
Не в жертвах проблема. То есть, не в донорах. А в ингредиентах.
— Ты не переносишь серебра. Разве tahliye не должно было
— Оно всю кровеносную систему выжгло, — Заноза пожал плечами. — А не один ли хрен мертвому-то?
— И твой ратун все еще не убит.
— Потому что я думал, что когда убью его, все закончится, — щелчок зажигалки, пауза, струйка бледного дыма, поднимающаяся к потолку, — меня тут ничего не держало. Меня же нет. Теперь есть ты, и это хороший повод остаться. Лучше, чем месть.
— Я польщен, — Хасан сунул ему в руки кобуры, повесил браслеты на торчащий сломанной костью кусок Рамы, — и раз ты, все-таки, намерен остаться, надо найти способ тебя не выпустить. С хранилищем в Мюррей-мэнор ты бы справился, если б там не было огнеметов?
— Хасан, — Заноза поднял бровь, — я тоже польщен, но ты меня переоцениваешь.
— Ну, хвала Аллаху! Значит, тебя можно хранить в сейфе.
К останкам Рамы совершила паломничество вся ночная смена. Зрелище было удручающим, но вдохновило бойцов как можно быстрее освободить сейф и меблировать его, сделав хоть сколько-нибудь пригодным для существования. Раскладная походная койка, стол, офисное кресло. Арни предложил видеомагнитофон и всю свою фильмотеку, но не смог найти ответа на вопрос, откуда у него на работе фильмотека, стушевался и снял предложение.
Распоясался он окончательно. Не без влияния Занозы. После рейда в Мюррей-мэнор они несколько раз виделись, и вот, пожалуйста, Арни, и раньше-то имевший весьма отдаленные представления о дисциплине, утратил и их. Но теперь ему хотя бы было с кем поговорить. Интересующие его материи были непонятны никому в «Крепости», а оживленная переписка с математиками по всему миру, ведущаяся посредством Интернета, не заменяла человеческого общения.
Могли заменить такое общение редкие встречи с вампиром?
— Он не математик, он инженер, — непонятно высказался Арни, — но хотя бы терминологией владеет.
Выходило так, что инженеры хуже математиков, но лучше всех остальных. А вопрос о разнице между людьми и вампирами Арни для себя даже не поднимал.
Смотреть кино на рабочем месте в рабочее время ему, кстати, никто и не запрещал. По чести говоря, было предпочтительней, чтобы Арни, когда ему нечего делать, занимался именно этим, а не модернизацией компьютеров и прочей сложной техники. В его представлении, математики превосходили инженеров во всем, поэтому Арни считал своим долгом додумывать и доделывать за инженеров их работу. Последствия доделывания почти всегда приводили к сбоям и ошибкам, которые Арни с энтузиазмом кидался исправлять. Исправлял, надо отдать ему должное, и даже, насколько можно было судить по отзывам остальных сотрудников, действительно умудрялся что-то там улучшить. Но промежуток между «доделать» и «исправить» все же заставлял понервничать всех,
Стоило бы позвать Занозу в штат. Он мог бы проводить задумки Арни в жизнь с меньшими жертвами. Но вряд ли ему это будет интересно.
Не говоря уже о том, что Заноза-то точно сведет тут всех с ума. Арни по сравнению с ним — воплощенные дисциплинированность и почтительность.
Заноза, осмотревшись в сейфе, счел обстановку приемлемой, запас крови достаточным, книги для скрашивания досуга — излишними.
— Я не читаю беллетристику.
До этого момента Хасан не замечал за ним снобизма. Значит, дело было в чем-то другом. Стало даже слегка интересно — в чем именно? Читал же Заноза что-то в детстве, когда не было ни Интернета, ни даже кинематографа.
— Мне кажется, что в книгах все дураки, — объяснил Заноза, демонстрируя снобизм высочайшей пробы, — дураков я не люблю, а настоящая засада в том, что дурак как раз я потому, что не понимаю написанного. Не могу же я себя не любить. Вот и не читаю. Да я найду чем заняться, мне до хрена разного доработать надо, — он похлопал по крыше лэптопа, — если сам себе годные программы не напишешь, никто не напишет. Эта новая операционка с восьмидесятых здорово улучшилась, теперь с ней нужно считаться…
Короткая улыбка была почти извиняющейся:
— Ладно, с этим к Арни, а не к тебе. Но я все еще не вижу решения проблемы с дайнами. Ты запрешь меня здесь, ок. Я не смогу выйти, не вопрос. Но я позову тебя и попрошу открыть двери. Как быть с этим? На Раме ты бы просто заткнул мне пасть, чтоб я не мог говорить. А здесь?
— Не вижу проблемы. Ты не используешь дайны против союзников, потому что не хочешь этого делать. А мы по-прежнему на одной стороне. Или наркотик может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь?
— По-твоему, сколько мне лет? Двенадцать?
Ну, конечно. Такие приемы работают с детьми, а со взрослыми панками-наркоманами они не проходят. И взрослые панки-наркоманы просто обязаны дать это понять. Иначе какие же они взрослые?
Нет, не двенадцать лет. Семнадцать. С этим Хасан и не спорил. Но в данном случае — никакой разницы.
Заноза обвел взглядом спартанскую обстановку сейфа. Сунул руки в карманы. Это было уже не очень хорошо — Хасан знал его не так долго, но успел заметить, что он прячет руки, когда злится. На себя. Сейчас все поводы для злости были, не поспоришь.
— Надо, наверное, объяснить. Я не буду использовать дайны, даже когда начнет кумарить. Не выйду отсюда, пока ты не откроешь дверь. Сломать не смогу, а зачаровывать тебя или твоих Слуг не стану. Но… завтра, в крайнем случае послезавтра, здесь будет уже совсем другой вампир.
— Мне приходилось видеть наркоманов.
— Но ты сам никогда им не был. Знаешь, что там, внутри? Героин делает тебя лучше всех. Ты урод уродом, но чувствуешь себя богом, уж, во всяком случае, королем. И остальные это видят. Не то, что ты урод, а то, что ты бог. Но когда кайф проходит… промежуточного состояния между богом и уродом нет. Через три дня ты пожалеешь, что впустил меня в дом, может даже пожалеешь о том, что не взял контракт. От уродов лучше держаться подальше.