Смена полярности
Шрифт:
А Лаванда… Гермиона и её не могла видеть. Даже мысль о сочувствующем тоне подруги, слегка сомневающейся в её вменяемости, о её наполненных жалостью голубых глазах было тяжело вынести. Это стало бы полным крахом. Гермиона просто разрыдается, что и сейчас очень хотелось сделать.
«Что же делать? Уволиться?»
Тайно подать прошение об отставке и навечно покинуть волшебный мир. Гермиона представила, как снова будет жить среди маглов, возможно, без магии. А затем отбросила драматичные мысли и приструнила свое воображение. Она не будет увольняться. Гермиона любила свою
«Просто держись».
Так говорила её мать всякий раз, когда сталкивалась с, казалось бы, неразрешимой проблемой. Как и за что нужно держаться, Гермиона не знала, и поэтому часто приставала к матери с этим вопросом. Но общий смысл поняла: просто перешагни через это. Не имеет значения, насколько это кажется трудным, просто сделай это.
Желудок пробурчал, будто в знак согласия: «Просто сделай это! Накорми меня! Просто держись моего зова!»
«Но я не могу… просто не могу сейчас никого видеть…»
«Держись!»
Гермиона встала и застыла в раздумьях. Так, может у нее и получится. Получится посмотреть в глаза всем ученикам Хогвартса и преподавателям, в том числе Снейпу, Макгонагалл и Лаванде. Получится посмотреть в глаза и вместе со всеми посмеяться над нелепым поведением Филча. Но сможет ли она посмотреть в глаза Драко Малфою? Тому, чьё мнение сейчас было важнее всего? Сможет ли?
Гермиона снова села на кровать. Нет, не сможет.
Желудок сердито запротестовал.
Хоть это ей и не нравилось, Гермиона решила воспользоваться своими преподавательскими привилегиями и вызвать эльфа к себе в комнату. Она в одиночестве ужинала картофельным пюре и ростбифом с гарниром из приготовленной на пару смесью из моркови и брокколи, как вдруг в дверь резко постучали. Гермиона оторвалась от еды, крепко сжав вилку. Кто бы это мог быть?
В дверь снова постучали, на этот раз более настойчиво. Гермиона встала, ворча про себя, что тот, кто стоит за дверью - нетерпеливый, бестактный придурок, кем бы он ни оказался.
Открыв дверь, она обнаружила за ней ухмыляющегося Драко Малфоя.
– Здравствуй, Грейнджер.
В присутствии Драко, Гермиона, как обычно, застыла в молчании.
– Хитрая маленькая распутница… напичкать торт Амортенцией, - продолжил он.
– Ай-ай-ай, а ты ведь утверждала, что это предложение мира.
Тут его улыбка исчезла, лицо превратилось в холодную, презрительную маску, а взгляд будто окаменел. Гермиона внезапно поняла, что он был зол. Очень зол.
– На что ты надеялась, Грейнджер?
– ледяным тоном отчеканил он, угрожающе шагнув вперёд.
– Я думал, ты достаточно умна, чтобы понять: Амортенцию легко распознать по запаху. В конце концов, ты самая невыносимая зубрила на свете.
Драко сделал ещё один шаг, и Гермиона была вынуждена отойти назад, иначе он вторгся бы в её личное пространство. А Драко Малфой, находясь в её личном пространстве, творил с ней презабавные штуки.
– Ну же, Грейнджер, ответь мне, - продолжал он своим убийственным тоном.
– Чего ты добивалась?
– он подошел еще ближе.
– Чтобы я вёл себя, как Филч, как дурак?
– ещё один шаг.
– Чтобы я
– и ещё один.
– Разве тебе не надоело делать из меня посмешище? Не надоело осуждать меня? Не надоело, Грейнджер?
Гермиона бесцельно двигалась назад, не осознавая, куда направляется. Понимание настигло её, когда она упёрлась спиной в сплошную стену, догадавшись, что стоит возле одной из боковых стен небольшого закутка у входа.
– Драко, я не… я не осуждаю тебя, - тихо сказала она, чувствуя близость Драко.
– Да ладно?
– не поверил тот.
– Расскажи мне, Грейнджер, я хочу услышать, зачем ты напичкала торт Амортенцией.
«Потому что я по уши влюблена в тебя и хочу, чтобы ты стал моим».
Если бы у Гермионы только хватило мужества сказать это.
– Я… я… - она запнулась, не в состоянии придумать правдоподобную ложь.
– Ты сделала это, чтобы унизить меня, - сердито констатировал Драко.
– Конец истории. Но, ха-ха, шутка обернулась против тебя, верно? Я уверен, лекарство тоже покажется тебе горьким.
– Драко, пожалуйста… - начала Гермиона.
– Что за фамильярность?
– ледяным тоном осведомился он.
– Мне это не нравится настолько же сильно, как и ты.
Драко поднял руку и обхватил шею Гермионы. Рука была тёплой, но, казалось, обжигала кожу. Драко не сжимал руку, но намёк на угрозу был ясен. Он наклонился так, что их с Гермионой глаза оказались на одном уровне, а губы - буквально на расстоянии в несколько сантиметров. Её губы закололо, когда Драко выдохнул:
– Не шути со мной, Грейнджер. Серьёзно. Не делай этого. Я не люблю, когда со мной играют.
И ушёл, захлопнув её же дверь перед её лицом.
_______________
[1] Отсылка к стихотворению Роберта Бёрнса «My Luve’s like a red, red rose», недостихотворный перевод моего авторства (прим. пер.)
[2] Отсылка к «Roses are red, violets are blue…», помните такой стишок? Недостихотворный перевод моего авторства (прим. пер.)
[3] Отсылка к сорок третьему сонету Э.Б.Браунинг из цикла «Sonnets from the Portuguese» (прим. пер.)
[4] Цитата из песни Marvin Gaye «Let’s Get It On», недостихотворный перевод моего авторства (прим. пер.)
[5] Недостихотворный перевод моего авторства (прим. пер.)
========== Глава шестая ==========
В конце мая начались экзамены, и «фиаско Филча» отошло на второй план. Гермиона была рада этому больше всех — теперь можно и не увольняться, да и объектом общешкольного интереса она больше не являлась. Чувство стыда со временем уменьшилось, даже несмотря на редкие насмешки Снейпа, но в присутствии Драко Гермиона по-прежнему чувствовала себя неловко.
К счастью, Драко она видела только во время еды и, очень редко, между уроками. Но она всё равно сократила их встречи ещё сильнее, принимая пищу у себя в комнате. Такому решению способствовало не столько смущение, сколько чувство вины. Гермионе было отвратительно собственное отчаянное поведение, а каждый раз, когда в мыслях всплывала сцена у входа в её комнату, она терзалась угрызениями совести.