Смерч над Багдадом
Шрифт:
— Что за вопрос!
Слова сорвались с языка с легкостью, но голова Корригана уже раскалывалась на части в попытках предугадать, оценить и решить невообразимое множество ожидающих его трудностей и проблем. Теперь остановить это должен он, он один. В запасе есть еще несколько дней. По крайней мере, он хотя бы узнает, где хранятся ампулы с бациллами, и получше познакомится с организацией Георгоса на Крите. Следует тщательно выбрать момент, убедиться, что можно покончить со всем и со всеми одним махом.
—
Мойлан вытащил из кухонного шкафчика бутылку «Метаксы» и два стакана.
— Ампулы выпустит старая, добрая, хорошо послужившая ИРА лошадка — минометная установка «Марк-10». Надо, чтобы бациллы рассеялись в воздухе над авиабазой. Будем стрелять с той старой фермы. Справитесь?
— Я? — отшатнулся Корриган.
— Вы специалист по взрывчатым веществам, Лу. А я, — он вытянул палец, изображая пистолетное дуло, — всегда отличался в снайперской стрельбе.
Корриган принял протянутый Мойланом стакан, чувствуя, что нуждается в выпивке.
— Нелегко будет все подготовить и оборудовать…
Мойлан тряхнул головой.
— Я перечислил Георгосу все, что нам может понадобиться. Снаряжение и оборудование мы получим при следующей встрече с Вранасом. И для второго задания тоже.
— Для какого второго?
Глаза Мойлана по-мальчишески засверкали.
— Иракцы хотят получить видеоматериалы, чтобы распространить их через средства массовой информации по всему миру.
— Господи, Кон, неужели им мало того эффекта, который даст гибель целой американской базы от сибирской язвы?
Мойлан нахмурился.
— Подумайте, Лу. Антракс — это для правительств союзников. Они получат свое и постараются это скрыть. Цель будет достигнута, их заставят пойти на попятный, но Эн-би-си не станет рыдать над сотнями заснувших вечным сном, да и Саддам не захочет настраивать против себя тех, кто ему пока еще сочувствует. Обе стороны будут знать правду, однако официально он опровергнет все слухи. Для средств массовой информации он намерен провести настоящую боевую атаку против Соединенных Штатов, такую, которую никто не сможет утаить.
— Что он задумал?
— Взорвать несколько военных кораблей в Сауда-бей. Мы все заснимем на пленку и через двадцать четыре часа передадим телецентрам во всех странах мира.
Корриган в сомнении покачал головой.
— По-моему, вы слегка заблуждаетесь, Кон. Для двойной операции надо намного больше людей, чем у нас…
Мойлан многозначительно наставил на Корригана палец.
— Нет, Лу, это вы заблуждаетесь. Я и половины вам не сказал. Начнем с того, что я уже кликнул нескольких старых друзей. Люди опытные, ни одна душа не подозревает, что Совет выплачивает им пенсию.
— Вы хотите сказать, они прибудут сюда?
— Двое. А еще двое поработают с антраксом в Лондоне,
Безумец! Корриган вовремя прикусил язык. Безумец? Нет, Мойлан в здравом уме, равно как и Саддам Хусейн. Оба хитры и расчетливы, нацелены на победу любой ценой, чего не понять простым смертным.
— Георгос сказал, — продолжал Мойлан, — что американцы для материально-технического обеспечения операции «Буря в пустыне» арендовали примерно пятнадцать греческих торговых судов, а на этих судах есть ячейки «Семнадцатого ноября», и на них работает агент одной афинской судоходной компании. Два корабля должны по расписанию зайти в Сауда-бей для заправки по пути в Персидский залив, и они под завязку нагружены боеприпасами. — Он помолчал, давая собеседнику усвоить сказанное. — Надеюсь, вам известно, что получается, когда корабль с боеприпасами взлетает на воздух? Он испаряется сам, уничтожает заправочный терминал и все другие суда, что стоят на якоре.
Корриган, подняв стакан с виски, внимательно разглядывал его на свет.
Дальнейшие события развивались молниеносно.
Запищал будильник, Корриган заворочался, очнулся от беспокойного сна, не понимая, где он и что с ним. Он чувствовал на груди чью-то руку, впивающиеся в тело ногти. В следующую секунду пришел в себя, и вьетконговец в черном маскхалате перестал маячить перед глазами.
Над ним склонилась улыбающаяся София.
— Что, американец, страшный сон приснился?
Он опустил руки, уставился на обнаженную девушку, которая сидела на краешке его кровати и пыталась зажать ему рот, чтобы он не кричал во сне.
— Который час?
— Полседьмого. Грузовики с апельсинами придут через час.
— Господи Боже! — Он спустил ноги на пол и повернулся к ней. — Никогда не трогай меня, если я сплю. Это к добру не приведет.
Она обнажила зубки в дразнящей улыбке.
— Разве мы не можем стать любовниками?
Он сел, распрямляя спину.
— Ты же американцев терпеть не можешь, забыла?
— Я считаю тебя ирландцем.
— Дело твое, — буркнул он. — Только мой страшный сон мог в самом деле плохо кончиться. В следующий раз будь осторожней.
Она посмотрела на жесткое, обветренное лицо американца и вспомнила, как эти непроницаемые сверкающие глаза впервые загадали ей загадку. Чего он хочет: убить ее или заняться любовью? Этого ей никогда не узнать.
— Пойду приготовлю кофе, — сказала она и направилась в кухоньку, не дав себе труда одеться.