Смерш-2
Шрифт:
— Хоть куска два, есть охота.
— Давно с «дачи»?
Мужчина усмехнулся, хотя глаза его оставались тоскливыми, неподвижными, невидящими.
— Смотри-ка, на кореша напал. Рыбак рыбака видит издалека. Неделю назад отпустили. А домой приехал — жена от ворот поворот: мне бандит не нужен. Вот и сижу, кумекаю, куда идти.
Матвей подумал, сел рядом.
— За что сидел?
Мужчина снова дернул уголком губ, обозначая улыбку:
— А ты не тихарь [56] часом? Так я еще ничего не успел сделать. Да и не волк [57]
56
Тихарь — представитель правоохранительных органов, переодетый в гражданское платье.
57
Волк — профессиональный преступник.
Да, долго еще придется «Чистилищу» разбирать вот такие дела, подумал Матвей, стиснув зубы. Судебно-чиновничий произвол самый страшный, потому что начисто исключает возможность добиться правды. Вряд ли есть организация, способная сломать ему хребет, хребет системы беспредела. Нужно, чтобы заработал закон, но в этом-то как раз никто и не заинтересован. Особенно властные структуры.
— Что молчишь? — поднял брови бывший зэк. — Решаешь, сколько дать? А то валяй звони мусорам.
— Пошли, — встал Матвей.
— Куда?
— Ко мне, покормлю.
Мужчина с любопытством глянул на нового знакомого, хотел отказаться, но передумал. Больше они не разговаривали.
Матвей провел Алексея, точнее, Лешу — так звали бывшего зэка — в ванную, дал полотенце, а сам, пока тот мылся, приготовил ужин: яичницу с колбасой, бутерброды с корейкой, сыр, чай.
— Ну ты даешь! — проговорил Леша после ужина, осоловело откинувшись на диван и недоверчиво разглядывая хозяина. — Вот так, за здорово живешь, привести к себе блатаря… Не боишься?
— Не боюсь, — сказал Матвей, думая о своем.
— А сам где сидел?
— Далеко. Отсюда не видно.
— Понятно. Что ж, должок за мной. Мерси за приют, попрусь я.
— Оставайся. — Матвей оторвался от дум, глянул на часы. — Идти-то тебе некуда.
— А ты почем знаешь?
— Сам же сказал. Живи пока, только не трогай ничего, квартира чужая. Спать будешь здесь, на диване, постельное белье в шкафу. Вот тебе десять кусков, когда-нибудь отдашь.
На лице Леши отразилось сомнение:
— Что-то я тебя не пойму… Али я на вербняк попал? Уж не пахан ли ты местный?
— Не пахан. Захочешь, уйдешь, только захлопни дверь. Сейчас я уеду и буду часам к девяти. Ужинай без меня.
Не отвечая на недоуменно-ошарашенный взгляд гостя, Матвей переоделся и вышел. Он поверил этому человеку сразу и, хотя в душе понимал, что не вправе вести его к себе на квартиру, принадлежавшую военной контрразведке, не помочь просто не мог.
Вернулся Матвей затемно.
Леша, посвежевший и отдохнувший,
— Салют, атаман. Я тебе приготовил мясо по-шоферски, пальчики оближешь. Тут тебе звонили. Только что.
Матвей застыл с поднятой ногой. Мгновенно отозвались сторожевые центры тела, заговорил «мотор» сердца, набирая обороты, но даже раньше, чем сработала «молния» озарения, он понял — поздно. Его нашли! Невероятно быстро, слишком быстро!
Зазвонил телефон.
Матвей, склонив голову набок, прислушался к шагам в коридоре, к вечернему шуму за окном. Заметив, что Алексей смотрит на него, открыв рот, приложил палец к губам:
— Ти-хо! — Снял трубку.
— Четверка, уходи! — раздался в трубке сдавленный голос генерала Дикого. — Зекс, понял? Меня пасут, помочь не смогу, быстро ухо… — В трубке раздался треск, и голос пропал. По второму щелчку Матвей понял, что это выстрелы. Положил трубку, прошептал про себя: спаси и сохрани! Обернулся к недоумевающему Алексею:
— Делаем ноги. Нас достали.
— Ага. Значит, я не ошибся, ты — из волков…
— Скорее из волкодавов. Не время рассуждать… — Матвей не договорил, потому что в квартиру, одним ударом выломав дверь, ворвался ничем с виду не примечательный молодой человек в клетчатой рубашке с закатанными рукавами и серых джинсах. Двигался он так стремительно, что просто выпал из поля зрения Леши. Прыгнул через весь коридор в гостиную и застыл напротив Матвея в свободной раскованной позе, оценивая его неподвижность и потенциал. На Алексея он даже не взглянул.
Известно, что любая навязанная телу поза лишает спонтанности атак и защиты, вариабельности ответа, возможности максимальной импровизации, поэтому Матвей никогда не принимал никаких стоек, как это делают мастера восточных единоборств. И хотя ворвавшийся в квартиру парень с виду никак не походил на силача и бойца, а также не принял характерной позы каратека, мастерство его, опыт и внутренняя сила чувствовались сразу. Однако и он оценил противника верно, коротко поклонился:
— Привет, ганфайтер. Я не ошибся?
— Здоровеньки булы, ганфайтер. Нет, не ошибся.
— Странно, что меня не предупредили… И лицо мне твое знакомо. Мы встречались?
— Леша, повесь дверь, — бросил Матвей через плечо.
Алексей захлопнул рот, опасливо обошел непрошеного гостя и стал прилаживать сорванную с петель дверь. Матвей, уже давно напрягавший память, вспомнил наконец, где видел парня. Оба когда-то учились у одного наставника по капоэйре — бразильскому боевому искусству.
— Василий, — сказал Матвей. — Фамилии не помню.
— Соболев, — проговорил парень и засмеялся. — Имени не помню. Значит, меня подставили?
Матвей не расслабился, но почувствовал облегчение. Мастера такого класса не работают с группой, а значит, за дверью не скрывается патруль поддержки.
— Что тебе приказали?
— «Погасить облик» [58] носителя утечки информации. И дали твой адрес.
— Лихо! Узнаю почерк «фискалов». Управление «К»?
— «Т». А ты из «Смерша»?
Оба рассмеялись, тихо и невесело.
58
Искусство «гасить облики» в терминологии ниндзюцу означает физическую ликвидацию.