Смерш-2
Шрифт:
— Что, досталось? — улыбнулся Матвей.
Мальчишка ощетинился, вспомнив обиду, сказал сдавленным голосом:
— Я ничего ему не сделал… я не ворую… — Он показал измазанные ладошки. — Дядь, за что он меня, а?
— Он болен, — серьезно ответил Матвей. — Таких за версту надо обходить. Ты что же, кормишься здесь?
— Не, я бутылки собираю, а бабуля сдает.
— А мамка твоя где?
— Нету мамки, сгорела она, похоронили в прошлом году.
— А папки тоже нету?
— Нету, он за границей сидит, я с
Матвей снова проглотил ком в горле, достал пятьдесят тысяч разными купюрами, сунул парню в кармашек шортиков.
— Держи, пацан. Иди к бабуле, привет ей передай, на какое-то время вам хватит, а потом я еще принесу. Бутылки больше не собирай, хорошо? Где живете-то?
— На Ольховской, пять «а», сорок два. Только я денег не возьму, бабуля ругаться будет.
— Не будет, скажешь, Матвей прислал, дальний родственник твоего папки. Смотри не потеряй, по вокзалу не шастай. Тебя как зовут?
— Стасом.
— Ну вот и познакомились. Беги, я, как вернусь, сразу зайду.
Мальчишка вытер слезы, вздохнул по-взрослому, виновато, снизу вверх глянул на Матвея и похромал к выходу из зала. Оглянулся у двери, помахал рукой, робкая улыбка тронула его губы, и соленая волна прихлынула к глазам Матвея, отозвавшись в сердце, в крови, в душе желанием догнать, обнять, прижать к себе и не отпускать.
— Я приду! — поклялся Матвей себе и ему.
В начале одиннадцатого утра он был в Рязани.
Кристина жила с родителями недалеко от площади Победы, на улице Красной, в пятиэтажном доме старой постройки. Чувствуя, как неровно забилось сердце, пытаясь успокоиться и одновременно с удивлением прислушиваясь к себе, Матвей позвонил в дверь двенадцатой квартиры на третьем этаже. Ему открыла молодая женщина, как две капли воды похожая на Кристину, одетая в мужскую рубашку с короткими рукавами и шорты.
— Вам кого? — певуче спросила она, отбрасывая со лба волосы точь-в-точь как Кристина.
— Вы Ольга Николаевна, мама Кристы, — утвердительно сказал Матвей. — Здравствуйте. Я Соболев. Кристина дома?
Женщина с любопытством оглядела Матвея, но в дом не пригласила.
— А Криста уехала. — Вспыхнувшее в глазах удивление сменилось легкой тревогой. — Позавчера за ней зашли двое, сказали… да-да, я сама слышала, я в отпуске и все время дома. Они сказали: с вашим другом случилось несчастье, надо ему помочь.
Сердце Матвея оборвалось.
— Когда это было? Позавчера, говорите? — Он вспомнил о своем налете на базу «Щита». Да, если Кристина его звала, он не слышал. — А ребят этих описать сможете?
Ольга Николаевна повела плечиком точно так же, как дочь.
— Высокие, мускулистые такие. Один вроде бы как грузин, с усиками, а второй шатен с бритыми висками, не очень приятный на вид. Но очень вежливый. Да, у них на пальцах перстни были интересные…
— В виде черепов? — быстро спросил
— Д-да… Значит, это все-таки были ваши друзья? Заходите, — спохватилась Ольга Николаевна. — Чаю попьем, или кофе, или тоника.
— Спасибо, как-нибудь в другой раз, я очень спешу.
«Друзья», значит, — подумал Матвей с удивительным спокойствием. — Вот как они решили меня взять! Откуда же им стало известно о Кристине? От Жоржа? Но ведь знать надо было не просто ее ухажера, а конкретного человека, Матвея Соболева! Кто мог дать такие сведения? Какой ангел, Бог или дьявол знает о Соболеве так много?!».
Мать Кристины продолжала смотреть на него вопросительно и тревожно, и Матвей поспешил ее успокоить:
— Не волнуйтесь, мы просто с ней разминулись, все будет хорошо.
Ольга Николаевна улыбнулась, кивнув, спрятала сомнение.
— Может, все-таки зайдете?
— Если не возражаете, я приеду с Кристиной. Она обещала увезти меня к морю.
Неизвестно, что на него нашло, но Матвей вдруг взял руку Ольги Николаевны и поцеловал, стараясь вложить в этот прощальный жест уверенность, которой не испытывал.
Выйдя из дома в пекло улицы, он остро пожалел, что не поехал на машине. Как теперь добираться до Москвы? Поездом, автобусом или ловить частника? Прикинув возможности, Матвей поспешил на вокзал «Рязань-2» и не пожалел. Уже через сорок минут он ехал в купе проводника поездом Астрахань — Москва. А когда загнал внутрь мысли о Кристине, вытянул ноги, отрегулировал внутренние напряжения, позволявшие не чувствовать жары, пугающая догадка вдруг заставила его мгновенно вспотеть: Дикой! Только генерал мог сказать кому-то, под известным давлением, кто такой Матвей Соболев.
СМЕРТЬ ГЕНЕРАЛА
Стрелки часов показывали пять дня, когда Матвей подошел к подъезду дома, прислушиваясь к своим ощущениям и проверяя, нет ли «хвоста». Интуиция тревоги не поднимала, хотя на лавочке у подъезда сидел сгорбившись, подогнув под себя ногу, мужчина средних лет со стрижкой «а-ля призывник», одетый в старые джинсы и выгоревшую черную рубаху. Бывший зэк, что ли? — подумал Матвей, проходя мимо и фиксируя лицо незнакомца, бледное, отрешенное, и каждый его жест. Похоже, вышел недавно или сбежал. Впрочем, если бы дал деру, не сидел бы так открыто у всех на виду.
— Эй, друг, — позвал мужчина, — «воздух» есть?
Матвей остановился, хотя делать этого вовсе не собирался. Но от незнакомца веяло не угрозой или опасностью, а тоской и неблагополучием. И лицо у него было не просто бледное, а зеленое, как у страдающего желудком. Предположение Соболева подтвердилось: мужик явно вышел из мест заключения, потому что «воздух» на тюремном арго означает «деньги».
— А много надо? — поинтересовался Матвей, внимательно разглядывая мужчину, прикидывая возраст: лет сорок пять — сорок восемь.