СМЕрШная история часть первая 1941
Шрифт:
***
Поднимая песчаную муть, девушка прополоскала в роднике грязные вещи. Развешивая их для просушки, ей пришло в голову, что сортировка её белья была не обычным самодурством. Отбрасывая тогда новые и удобные, мальчик оставлял только тёмные вещи. Подумав, как далеко была бы видна её любимая жёлтая футболочка, она перенесла постиранное в более густые заросли. От кожаной куртки, которую он подстелил на еловые ветви, веяло чем-то кисловатым. Этот запах Наде был хорошо знаком – порох и взрывчатка. Так пахло от папы, когда тот приезжал с учений.
Конечно, она понимала, что он был вместе с солдатами. Там, где страшно гремели
***
В нескольких километрах от них расположились лагерем остатки роты лейтенанта Гурьева.
— Я вот одного не понимаю, что здесь немцы делали? На разведчиков не похожи, да и нечего тут разведывать.
— Срать на фашистов. Лучше скажите, что про пацана думаете.
— Странный парень.
— Да уж. До сих пор не верю, что согласился на эту авантюру.
— Почему? Мы их постреляли, как в тире.
— Ну-ну. Ты Федя скольких убил? Одного? Двух? Я честно готов признать, ни разу не попал.
— Все стреляли, но, они же сразу попрятались. Я двух, а другой трёх. Главное не трусить. Почти половину первым выстрелом сняли.
— То-то же, что половину. А он один снял четверых гранатами и ещё семерых из пулемёта прострочил.
— Я видел, как он прыгнул из кустов к пулемёту, — ещё один боец присоединился к разговору, — если бы он их там не причесал, потерь было бы больше.
— Правильно Константин Васильевич говорит, авантюра и есть. — Произнёс старослужащий, имевший в их батальоне непререкаемый авторитет.
Младший лейтенант кивнул. — Тимофеич... он автомат взял у офицерика, так я чуть в штаны не наделал, когда потребовал сдать его. Думал пристрелит бешеный. У него даже глаза почернели.
— Ты, Костя, учился военному делу. Знать должён, что к чему. Пацан за нас разведку провёл, по позициям расставил, уничтожил целое отделение, включая двух пулемётчиков. Так?
— Это что же получается Иван Тимофеевич? Ты хочешь сказать, что нами не командир руководил? — Фёдор вступился за Гурьева.
— Дурак ты Федя. Не о том речь, кому слава достанется. Ты мозгой покумекай. Я этому пацанёнку и пулемёт бы отдал. С людями надо по-людски поступать.
— Прав. Всё так, Тимофеич. Сгоряча тогда был. Я о другом сейчас думаю. Где он всему этому научился и что ещё умеет?
Задумавшись, в наступившей тишине, бойцы смотрели на покрытые серым налётом багровые угли.
***
После того, как мои способности развернулись на всю катушку, дорога превратилась в обычный туристический поход. Самой большой трудностью стали болотистые участки, попадались такие обширные, что приходилось возвращаться и обходить. Но в основном, лес был сухой и мы постепенно приближались к Минску. Дивизии, полки, батальоны, сводные отряды. На всех дорогах и через леса, круглые сутки шли солдаты красной армии. Больших сражений мы не видели, я старался обходить их дальней стороной, но на четвёртый день стали
Четыре фашистских танка, против двух наших пушечек. Хороший размен получился, но подбитые танки тут же взяли на буксир и отволокли в сторону. Поджечь технику у наших ребят не получилось. Одна сквозная пробоина, перебитые траки и прочие мелкие поломки. Ремонтом занялись, когда колонна ещё не ушла из прямой видимости. Восемь растрелянных из пулемётов и подавленых гусеницами артиллеристов лежали невдалеке от остановившихся грузовиков техслужбы. Эх. Им бы следовало отойти метров на пятьсот дальше, там можно было бы запереть колонну перед подъёмом и бить танки на выбор. Пока сообразят, пока пустят вперёд пехоту. И делов бы наворотили и уйти бы смогли. Но, случилось то, что случилось. Жалко ребят – сами погибли, а подбитую ими технику скоро восстановят. Получается зазря?
Глава 7
— Гады! Ненавижу! — Трясла своим кулачком комсомолка. Она уже свыклась с моим молчанием. Потому, на успокаивающее прикосновение к плечу, благодарно ответила. — Спасибо, Коль. — Она заглянула в мои глаза. — Зачем они на нас напали? Почему всё так?
Понимаю, что ответа не ждёт, ей просто нужно выговориться. Женщинам вообще трудно без общения, а снимать нервное напряжение постоянными слезами невозможно.
— Наш папа не мог так погибнуть. Он обязательно... он... — Она опять зарыдала и сквозь слезы пообещала. — ... я отомщу за них.
С высоты птичьего полёта было видно, как паутину жёлтых ниточек заполонили жирненькие чёрные гусенички ползущие на восток. И где-то там внизу, освещённые заходящим светилом, два маленьких человечка стояли на пригорке, посреди одного из красивейших мест на земле.
***
Когда, после ночного происшествия, охранение усиленно бдило, а состав ремонтной секции сладко спал, техники Мартин и Франц горбатились во славу рейха.
Грёбаные русские равнины с их сумасшедшими солдатами. Сначала эта безумная восьмёрка, которая не побоялась напасть на целую дивизию? Потом эта дура с автоматом. Как можно быть такими идиотами? Чего они добились? Да ничего, кроме того, что ему пришлось работать всю ночь и жрать сухпаёк. Кухня уехала с основной колонной и они до завтра будут питаться консервами, а он их с Франции терпеть не мог. Мартин, ковырявшийся со штурвалом поворота башни, с тоской оглядел фронт работ. Ему, как минимум, ещё два часа возиться. Две машины из четырёх уже сделаны, там всего-то дел, что нарастить гусеницу, заварить пробоину и, естественно, отдраить салоны изнутри. А вот Францу не повезло как и ему, до сих пор срезает заусенцы с погона, забивая всё вокруг карбидной вонью.
— Ты-дых! — Разлетелись осколки, глухо отрикошетив от брони над головой Мартина. Чертыхаясь, думая, что этот тупой поляк из верхней Силезии что-то напортачил с газовыми баллонами, он полез наружу.
— Франц? — Негромко позвал сварщика. Из четырёх подвесных фонарей горел только один, но и его света хватило, чтобы Мартин увидел внизу дергающиеся в предсмертной агонии ноги ефрейтора Зигеля. Механика ослепили яркие вспышки, близких выстрелов и он не видел кто именно начал громко кричать призывая комрадов не паниковать. Вдруг, на корму танка кто-то запрыгнул и ударил его по затылку чем-то тяжёлым, отправляя в черноту беспамятства.