Смерть айдола
Шрифт:
ЫнДжу хищно улыбается.
– И ещё! – восклицает она. – Я только что поняла, что за это мы можем не платить ей ни воны! Как она имела здесь наглость заявить – «я военнослужащая»! «Мой контракт заморожен»! Вот пусть ей армия и платит, раз он заморожен, а она в командировке!
ЫнДжу рассыпается смехом в котором звучит нескрываемое превосходство.
– А если Агдан в студии скажет что-нибудь плохое про агентство? – осторожно спрашивает БонСу. – Или про тебя, онни?
– Все шоу должны быть в записи. – отвечает ей та. – Никаких прямых эфиров. Их и так, собственно, никто не делает, но всё равно. И в контракте
– Онни, ты такая умная.
– Я же тебе сказала, - не первый год кручусь в сфере шоу-бизнеса.
Время действия: шестнадцатое ноября
Место действия: дом мамы ЮнМи
С Мульчой на пузе лежу, телик смотрю. Почти как в старые добрые времена. «Почти» - потому, что в воздухе чувствуется напряжённость, идущая от мамы и онни. СунОк порывалась начать «длинный разговор», но я сказал «стоп!». После долгого отсутствия я, наконец, дома и поэтому собираюсь прожить этот вечер так, как показывают в телевизоре: сытно, тихо и в компании с не взбешёнными родственниками. А если мы сейчас начнём выяснять, что и почему, - «бешенство» неизбежно. Давайте поговорим завтра. Ничего ужасного не происходит, никто от болезни и голода не умирает, поэтому можно сегодня вести себя так, словно ничего не случилось».
СунОк, конечно, начала фыркать, но мама взяла мою сторону. Поэтому, - рассказал лишь, по какой причине, - я дома и буду появляться в нём ещё три месяца. В полученных документах написано: «нахождение в воинской части во время действия командировочного удостоверения осуществляется по усмотрению командированного». Ну нет у меня сегодня такого «усмотрения» и вряд ли оно будет в следующие месяцы. Хоть какая-то компенсация. Может, ЧхеМу услышал шёпот своей совести, поэтому так и написал? Возможно. Но подставу он мне устроил мощную. Даже не знаю, чем закончится завтрашняя встреча с ЫнДжу. Сегодня меня, вместе с сопровождающим, после завершения официальной части беседы буквально выперли из агентства. Едва только подлинность переданных документов оказалась подтверждена, нам сказали – «ЫнДжу сегодня нет, завтра приходите»! Ладно, придём. Куда деваться? Как раз о роялти и поговорим. Прям чувствую, - в желудке кислота начинает выделяться, при попытке представить этот разговор. Поэтому пусть сегодня будет тихо и спокойно…
« …хочу спросить, - чем занято наше министерство культуры в то время, когда музыкальные агентства «выращивают» подобных мемберов, которые не имеют даже элементарных понятий о любви к родине! Это вообще – немыслимо! И ещё им позволяется представлять страну перед другими державами! Я думаю, что всё это, - последствия отсутствия контроля за деятельностью агентств…»
– Опять про тебя говорят. – злорадно произносит СунОк, взявшаяся «щёлкать» пультом по каналам.
– С мамой только тебя и смотрим!
– Переключии-и… - тяну с пола я в ответ. – Дай умереть спокойноо-о…
Время действия: семнадцатое ноября, утро
Место
– Директор ЮСон получил от представителей контрразведки мой телефон. Прошу вернуть мою собственность.
– Откуда мне знать, где твой телефон? – презрительно отвечает мне ЫнДжу.
У нас с ней сейчас разговор тет-а-тет, который я решил начать с разминки – выяснения судьбы пропавшего смартфона.
– Его взял директор ЮСон.
– Я что, по-твоему, - директор ЮСон? – спрашивает ЫнДжу и начинает глумливо хихикать. – Или твой айкью не позволяет это понять?
– Контрразведка переписала содержимое телефона. – не обращая внимание на кривляние, сообщаю я факт, который на самом деле мне точно не известен, но вероятен. – У неё есть копии всех файлов с датами их создания. По запросу суда контрразведчики их предоставят.
Весёлость на лице моей собеседницы быстро увядает.
– К чему ты мне об этом говоришь?
– К тому, что если вы попытаетесь присвоить себе мои песни, госпожа ЫнДжу, то я подам в суд и докажу на них своё авторство. Доказательства хранятся в контрразведке.
ЫнДжу смотрит на меня и молчит. Похоже, упоминание армейской службы вызывает в её организме отрицательные вибрации. Хочется, чтобы это было так на самом деле.
– Кроме этого, я была вчера в полиции и написала заявление о пропаже телефона. В ближайшее время мне будет предоставлен трек отслеживания его перемещений между базовыми станциями. И если он будет перемещаться в одно время и по одному пути с телефоном господина ЮСона, то это будет доказательством кражи…
– Откуда у тебя взялся трек ЮСона? Как ты могла его получить? Это незаконно.
– Адвокат мой получит. – отвечаю я. – Когда я подам в суд, а тот обяжет полицию предоставить данные. А подам я в суд сразу же, едва услышав, как кто-то исполняет песни, которые были у меня в смартфоне. Это достаточно понятно?
– ЮСон - больной человек. – отвечает ЫнДжу. – Он собирался передать тебе телефон, но потерял его в момент твоего нападения…
Аджума делает паузу, в ходе которой мы смотрим в глаза друг другу.
– Я навестила своего несчастного брата в тюрьме, едва здоровье позволило принимать посетителей. Он рассказал, что ты пыталась его убить. Я проверила его слова и нашла подтверждающую видеозапись в агентстве…
Угу. Значит, ЮСон решил не молчать…
– Мои обвинения более серьёзные, чем твоя жалкая попытка придумать историю о воровстве. – говорит ЫнДжу, расширяя глаза. – Поэтому ты будешь делать то, что я скажу, если не хочешь оказаться в тюрьме… Понятно?!
– И что же я должна буду делать? – холодно интересуюсь я, никак не отреагировав на внезапный вопль.
– Нет никаких «твоих» песен. Все песни принадлежат агентству. Это тебе ясно?
– Допустим. – киваю я и с сарказмом спрашиваю. – Ещё что?
– Никаких - «допустим». Сегодня же сядешь и напишешь согласие на передачу всех прав на написанные произведения.
– А взамен?
– Взамен я не подам на тебя в суд за нападение на моего брата.
– У меня нет к вам никакого доверия. – отвечаю я. – Где гарантия того, что, получив желаемое, вы не захотите большего? Сколько вы будете шантажировать меня этой историей? Один бог знает.