Смерть беспозвоночным

Хмелевская Иоанна

Я только пожала плечами и покрутила пальцем у виска. Чего мне стоило сдержаться! Но выскочила-таки из-за стола и сбегала в прихожую посмотреться в зеркало, нет ли на лице печати идиотизма… может, в виде каких-нибудь отвратительных прыщей или еще чего. Нет, хорош этот Островский, даже ненароком повторить мне пошлые сплетни!

Заставила себя успокоиться, вернулась, упрекнула гостя, что позволил себе оскорбить меня даже тенью таких позорящих меня подозрений, но мне на них наплевать, я смеюсь, услышав их, и полагаю, что Эва Марш точно так же относится к ним, если уже перестала скрежетать

зубами.

— Ничего удивительного, — ответил Островский, — и зачем мне приписывать то, чего я не говорил? Может, это именно те сведения, которые во мне где-то накопились и которым я не придавал значения, а теперь вот благодаря именно вам и припомнились. Да, я слышал, как Яворский распускал такие слухи.

И вдруг меня осенило:

— Яворский распускал слухи с подачи Поренча! Ведь не Эва ухлестывала за ним, а он за ней, и любовное фиаско совпало у него со служебным… Если какой-то кретин уверовал в пасквильные выпады Яворчика и, ненавидя Эву Марш, хотел прикончить ее карьеру, устраняя с этого света ее могущественных покровителей, которые помогали ей карабкаться по писательской лестнице… Знаете, я уже запуталась в ее союзниках и недругах И он решил приписать ей гибель всех, кто ей напаскудил. Так неужели он такой недоумок, что сначала не проверил, в Польше ли Эва или уже за тридевять земель?

Островский что-то сказал, я не расслышала, целиком погрузившись в свои предположения. Пришлось замолчать, прислушаться.

— …Магда должна лучше знать, она в том соку варится. Вы часто видитесь?

— Вот интересно, как ее Хенрик выглядит, — произнесла я ни к селу ни к городу, следуя извилистому течению своих мыслей. И тут до меня дошел смысл вопроса гостя.

— Чей Хенрик? — нахохлился журналист. — Магдин?

— Да при чем тут Магда? Эвин. А что вы спросили насчет Магды?

— Да так, ничего… выходит… Да, кстати, вы бы хотели увидеть Яворчика? Нет, я не храню у сердца его портрет, просто делал репортаж, и он у меня на групповом снимке. Хотите? Вы где?

Ясное дело, мне хотелось увидеть этого подонка. Ни слова не говоря я вскочила и бросилась за лупой, пока Островский копался в своей папке, вываливая из нее на стол множество бумаг и фотографий. Выхватив одно фото, протянул его мне.

— Вот этот, сзади слева.

— Морда как морда, ничего особенного. Вроде бы глуповатая, напыщенный павиан. Видела ли я его когда-нибудь? Не исключено, но, похоже, не обратила на него внимания, он как-то ни с кем у меня не ассоциируется. Возможно, что он увидел меня когда-то, и я ему очень не понравилась.

Островский вернулся к сказанному.

— Вы не обратили внимания на мои слова, а я предположил, что Магде может быть больше известно всяких подробностей, в которых она не отдает себе отчета. Она ведь там работает.

Ну да, журналист только что упомянул Магду. Непроизвольно я еще раз внимательнее взглянула на молодого человека с фотографии и обнаружила, что это очень интересный мужчина. Наверняка я заметила это и несколько лет назад, когда меня с ним знакомили, а потом попривыкла к его внешности и перестала обращать на нее внимание. Вот если бы он был старше, кто знает?.. А такая молодежь мной воспринимается

лишь как приятели моих сыновей. Мысль промелькнула и исчезла, сейчас не до глупостей.

— Магду я постараюсь как можно скорее поймать. Уверена, Мартуся уже там, и у них дым идет столбом. Вам же признательна за откровенный и очень полезный для меня разговор, непременно созвонюсь с вами в самое ближайшее время.

Островский ушел. Я сделала попытку созвониться с Мартусей, но ее сотовый по–прежнему молчал. Так, надо привести комнату в порядок, хотя бы посуду собрать со стола. Уронив при этом авторучку, я нагнулась и увидела на ковре под столом какую-то бумажку. Развернула ее…

«Свидетельство о разводе». Глядя на него, как баран на новые ворота, я долго думала, каким образом под столом могло оказаться мое свидетельство о разводе, которое с давних пор благополучно покоилось в коробке с другими документами: моим дипломом, свидетельством о браке, метриками сыновей и прочими ценными бумагами? Каким чудом это свидетельство перебралось под стол?

Наконец сообразила внимательнее взглянуть на то, что держу в руках. О боже, Адам Островский! Наверное, упало на пол, когда он копался в своей папке с макулатурой и не заметил этого. А теперь, возможно, роется в бумагах, беспокоится… Где у меня записан его сотовый?

Он сразу взял трубку.

— Я очень извиняюсь, — голосом сиротки Марыси произнесла я, — но ваш развод оказался у меня под столом, мне очень неприятно, я прочла, но не из любопытства, просто думала, что это мой документ и ломала голову, отчего он там валяется. Очень, очень извиняюсь.

Островский явно смешался.

— Надо же, как неприятно. И вам беспокойство. Я еще недалеко отъехал, можно, сейчас вернусь за ним? Только сегодня я его получил, и он мне понадобится. Да не извиняйтесь так, я не делаю из этого секрета, все уже давно в прошлом…

Он даже не входил во двор, я передала ему бумагу сквозь калитку.

* * *

— Слушай, ну и напереживалась же я! — кричала мне в ухо взволнованная Мартуся. — Я им предложила надеть мне наручники, а они, представляешь, не захотели. С чего вдруг? А если я чемпионка по карате? Они же не знали!

Я наконец с облегчением перевела дыхание. Не верила я, что она убийца, но какое-то беспокойство осталось в сердце: вдруг она не справилась с эмоциями? А я столько раз имела возможность видеть ее в состоянии стресса! Никогда не знаешь, какое направление выберет взрыв эмоций.

— Возможно, полицейских было много, — ответила я. — Когда больше пяти, даже чемпиону приходится туго.

— Но на их месте я бы все же заковала себя в наручники. Но они сразу же спросили меня про этого подонка, а я ничего не знала, не поверила им, вообще не поверила в то, что он убит, и потребовала предъявить мне его труп. Нет, не показали, такие упрямые! Но в принципе очень симпатичные, позволили мне позвонить моему адвокату.

— У тебя есть адвокат? — удивилась я.

— Я еще не спятила, позвонила своему бывшенькому, чтобы пришел накормить кошек и выгулять собаку. Менты вроде как немного прибалдели. А Дыська сейчас в горах, туда роуминг не достает.