Смерть Билла Штоффа
Шрифт:
Н.В.Гоголь "Мёртвые души"
Расставшись с директором, соавторы сходили в отдел кадров, получили пропуска со своими фотографиями трехлетней давности, сытно и дешево пообедали в столовой, а потом решили проветриться и пройтись по заводским цехам.
– Как же быть с отпуском?
– задумчиво молвил Дамкин.
– Выпустим пару классных номеров газеты, - ответил неунывающий Стрекозов, - и снова попросимся в отпуск.
– Фиг отпустит.
– Смотря как выпустим... А не отпустит, сделаем вид, что заболели гриппом, сядем
– Это мысль, - оживился Дамкин.
Огромный черный волкодав, лежавший возле входа в литейный цех, при приближении соавторов поднял лобастую голову и принюхался. Уловив незнакомые запахи, кобель злобно зарычал, обнажив страшные желтые клыки.
– Ого! Собака Баскервилей, - пробормотал Дамкин, опасливо косясь на волкодава.
– Сейчас как цапнет за задницу! В этот цех мы не пойдем.
Друзья на цыпочках прошли мимо страшной собаки и направились во фрезерный цех.
В огромном цеху стояли десятки станков, вокруг которых суетились рабочие. Из-под резцов летела стружка, сварщики весело разбрасывали искры своими аппаратами, над головами литераторов пронеслась кабина крана. Друзья двинулись по проходу. Механизмы скрежетали, жужжали, рычали. Дамкин притормозил около сверлильного станка. Высокий рабочий в грязной спецовке и защитных очках крутил колесо, сверло опускалось на деталь и резво вгрызалось в металлическую поверхность.
Стрекозов понаблюдал за токарем на револьверном станке, вокруг которого собрались другие рабочие. Одну за другой токарь вытачивал медные рюмки, сопровождаемые комментариями работников цеха, которые сводились к восторженным матерным выражениям.
Закончив очередную партию рюмок, токарь раздал их нетерпеливо ждущим рабочим. Стрекозов под шумок тоже ухватил одну и пошел показывать ее Дамкину.
Возле огромного, переполненного деталями деревянного ящика с трафаретной надписью "БРАК" сидели на скамейке двое работяг, смоля дымные папиросы.
– Надо бы пообщаться с рабочими нашего завода, - заметил Дамкин, положив рюмку Стрекозова в карман, и направился к курильщикам. Стрекозов, опасливо оглядываясь по сторонам, чтобы какая-нибудь деталь, отлетев от станка, не заехала по голове, пошел вслед за соавтором.
Дамкин умел общаться с народом.
– Привет, мужики! Как жизнь?
– Ну-у...
– протянули мужики, давая понять, что, мол, иди-ка ты, Дамкин, куда подальше...
– Мы новые корреспонденты вашей газеты!
– А-а...
– сказали мужики, всем своим видом показывая, что отсылают Дамкина туда же.
– Как она у вас называется?
– спросил Дамкин, доставая "Беломор" и протягивая новым знакомым.
– Кто?
– Ну, ваша заводская газета? Мы только что от директора, забыли у него уточнить.
– Хрен ее знает, как она называется, - пожали плечами мужики, угощаясь папиросами Дамкина.
– Вы тут давно работаете?
– Да с утра...
Разговор явно не клеился. Дамкин
– Хорошо тут у вас...
– До зарплаты еще целая неделя, - возразил один из рабочих.
Стрекозов присел на скамейку. Он никогда не любил общаться с рабочим классом и пытался выдумать, что бы такое сказать.
– Какого хрена вы в цеху делаете, если вы из газеты?
– спросил у него усатый работяга, грязными руками поднося ко рту папиросу и выпуская густой вонючий дым.
– Нам надо взять интервью у передовиков производства, - ответил Стрекозов.
– Хочешь, у тебя возьмем?
– Сейчас как дам балкой по башке, будет тебе интервью, - сообщил усатый работяга, впрочем, без всякой угрозы.
– Ну, прямо так и по башке, - молвил Дамкин.
– На хрен ты нам нужен со своим интервью и своей балкой!
– Вам надо у Таранькина интервью взять, - сказал второй рабочий.
– У него все берут, он у нас передовичок.
– И Брачачиус тоже, - добавил усатый.
– А вы не передовики?
– На фиг нужно!
– Классная фамилия Брачачиус, - заметил Стрекозов.
– Запомни, Дамкин. Напишем потом, что на заводе многонациональный коллектив. А как ваши фамилии?
– Тебе зачем?
– подозрительно прищурился усатый.
– Можно написать: по словам такого-то и такого-то, Таранькин и Брачачиус хорошие работники, их уважают в коллективе...
– Колька, ты слышал? Чтобы я Таранькина зауважал!
– возмутился усатый.
– Да я ему лучше балкой по башке дам, вот и будет ему от меня почет и уважение!
– Мужики, - сказал Стрекозов, - я бы на вашем месте вызвал этого Таранькина на социалистическое соревнование.
– Становись на мое место, - предложил Колька, - и вызывай. А я пока с дуба не рухнул.
Дамкин пришел на выручку соавтору.
– Нам директор сегодня сказал по секрету, что первому, кто бросит вызов передовикам, он премию даст.
– Правда, что ли?
– оживились рабочие.
– Сколько?
– Сколько, он не уточнял, - подхватил идею Стрекозов.
– Но, я думаю, не меньше двухсот.
– Блин!
– прониклись мужики.
– Мы бросим вызов! Только никому больше не говорите о премии!
– Заметано! Мы о вас статью напишем, что, мол, решили задвинуть передовиков и самим стать еще более передовыми!
Стрекозов записал в блокнот две фамилии - Столыпин и Шартарамов.
– Тебе налить?
– спросил усатый Столыпин Стрекозова, доставая из-под скамейки початую бутылку "Пшеничной" и медные рюмки.
– А не застукают?
– опасливо огляделся литератор.
– У нас после обеда не стукают, - сообщил Колька.
– После обеда у нас все водку пьянствуют.
– Тогда и Дамкину налей! Он тоже недавно пообедал.
Литераторы выпили с рабочими за знакомство и, пожелав успехов в трудовых начинаниях, отправились на выход.