Смерть Билла Штоффа
Шрифт:
П.Асс, Н.Бегемотов "Открытое письмо в закрытую организацию"
Дамкин, склонившись над исписанным листом, задумался и начал грызть шариковую ручку.
– А здесь можно вставить такое слово "импозантный". Хорошее слово, правда?
– сказал Стрекозов, заглянув в рукопись из-за плеча соавтора.
– Нет, - хмуро возразил Дамкин.
– Такое слово я вставлять не буду.
– Почему?
– Потом скажут: Дамкин выучил новое слово и теперь везде его вставляет!
Глава последняя
Ублюдки
Актерам
Адольф Гитлер, фашист
На улице было слякотно, шел отвратительный мелкий дождь, но Дамкин нашел в себе силы и поехал к какой-то своей подруге.
Стрекозов, по-быстрому соорудив на кухне три бутерброда с вареной колбасой и налив большую чашку чая, развалился на диване и начал читать интервью с собой и Дамкиным в газете "Наша смена", которую его соавтор принес накануне. Дамкин сказал, что в общем и целом интервью ничего, хотя Бамбуков и допустил некоторые неточности.
– Ну, ни фига ж себе неточности!
– ворчал литератор, откусывая от бутерброда.
– С каких это пор я родился в Саратове, живу в Наро-Фоминске, работаю журналистом и люблю писателя Юлиана Семенова? О, Господи! Откуда этот Бамбуков выдумал, что у нас на двоих с Дамкиным написано всего тридцать рассказов? Да только у меня одного их написано не менее двухсот!
Запивая чаем мудрые мысли из интервью, Стрекозов тем не менее согласился с Бамбуковым, что да, их проза - это серьезная литература, а сами они - хорошие, умные люди и талантливые литераторы.
Отложив статью, Стрекозов задумчиво поскреб небритый подбородок и выглянул в окно. Там все также заунывно лил дождь. Литератор передернулся.
– Слава труду, что мы уезжаем на юг, - произнес он вслух.
– Так, а что нам надо с собой взять? Составлю-ка я списочек...
Он присел к столу и на печатной машинке начал отстукивать список необходимых вещей. Список получился объемным - листов на пять.
– Дамкину столько не поднять, - прикинул Стрекозов и, взяв красный карандаш, принялся вычеркивать то, без чего вполне можно было обойтись.
– Возьмем два маленьких одеяла и все, - решил он в результате. Полезная вещь одеяло! Ночью под ним можно спать, днем на нем можно загорать. А больше ничего и не нужно. Зачем таскать тяжелые вещи?
Литератор скомкал список и бросил в урну для бумаг.
– Завтра купим билеты, - помечталось ему, - и на юга! Красота!
Нет, что бы ни говорили, а жизнь прекрасна! Бамбуков обещал познакомить их с издателем, и, вполне возможно, тот согласится выпустить их книжку хотя бы небольшим тиражом. Может быть, благодаря стараниям Зинаиды и ее ненаглядного Джека Фондброкера, выйдет "Билл Штофф" в Америке. Работу они тоже нашли, более того, удачно договорились, что сначала съездят в Крым, а только потом начнут свою литературную деятельность в заводской малотиражке.
А
На юге сейчас хорошо, а здесь за окном весь день идет дождь.
Стрекозов подумал, что время бежит, годы идут, жизнь таким образом проходит, а он так и не сделал ничего значительного, за что ему при жизни могли бы поставить мраморный памятник.
Литератор вздохнул и стал прибираться в комнате, закидывая ненужные вещи в самые темные и непроходимые места.
Раздался пронзительный звонок в дверь.
– Это Дамкин!
– сообразил Стрекозов и пошел открывать.
За дверью стояли двое в форме. Первым был майор танковых войск, усатый, коротко стриженный, упитанный, насквозь промокший офицер с недовольным выражением лица, а вторым - милиционер Хибабулин, улыбающийся во всю ширину рта.
– Здорово, - сказал Хибабулин, узнав Стрекозова.
– Что, в городе маневры?
– невозмутимо спросил литератор, глядя на перекошенное лицо майора.
– Гражданин Дамкин?
– Почему "гражданин"? Разве Дамкин нарушил какие-нибудь советские законы?
– Попрошу не острить!
– рявкнул майор.
– Это переходит уже всяческие границы! Я нахожу ваше поведение просто возмутительным!
Майор потеснил Стрекозова и зашел в прихожую.
Вслед за ним вошел милиционер Хибабулин, который снял фуражку, стряхнул с нее на пол капли дождя и заметил:
– Надо вам здесь гвоздь вбить, а то фуражку повесить некуда...
Хотя майор и приблизился к Стрекозову, но говорить, вернее кричать, стал еще громче.
– Вам это безобразие скоро выйдет боком! Молчать! Здесь вам не тут! майор своим животом впихнул Стрекозова в комнату.
– Гражданин Дамкин! Вы почему не явились по повестке в военкомат?
– По какой повестке?
– Ты мне здесь не умничай!
Стрекозов задумался. Где же ему еще оставалось умничать, как не у себя дома? Ибо дом Дамкина он привык считать своим.
– Гражданин Дамкин!
– Но я вообще-то не совсем Дамкин...
– Ты мне здесь не придуривайся! Ишь, под дурика закосил!
– Простите, а с кем я вообще разговариваю?
– опомнился литератор.
– Моя фамилия - майор Горнов! Вам было уже послано целых три повестки!
– майор, видимо, еще не решил, как следует общаться с Дамкиным, на "ты" или на "вы", поэтому менял обращение.
– Вы уклоняетесь от вашего почетного долга перед Родиной, перед Отчизной! Она вскормила и вспоила вас с кровью матери! А вы скрываетесь от нее, как партизан в тамбовских лесах!