Смерть бродит по лесу

Хейр Сирил

— Это кровь? Да, мистер?

— Нет, Ган... Кровь же покраснее будет. Так,сэр?

— А вот и нет: когда сухая, она не красная. Она вроде как шоколад делается.

— Как по-вашему, он этим ее жахнул, а, мистер?

— Да, — сказал вдруг суперинтендант. — По-моему, да.

Тримбл повернулся к Бруму.

— Сейчас же отправьте это в лабораторию, — сказал он. — Незачем тратить время, снимая отпечатки. Но обращайтесь как можно бережнее. Возможно, на конце остались частички волос или кости, хотя, учитывая, через что этот кол прошел, я в этом сомневаюсь.

Он повернулся к самому крупному и самому горластому из мальчишек.

— Где ты ее нашел, сынок?

— Я ее не находил, мистер. Это Барри. Эй, Барри, сам ему

скажи. Давай! Он тебя не съест!

Вперед вытолкнули самого маленького мальчика. Он стоял пред суперинтендантом молча, утирая веснушчатый нос тыльной стороной грязной ладошки.

— Ну, Барри, где это было? — мягко подстегнул Тримбл.

Но Барри, подавленный внезапной, непрошеной славой, молчал.

Тримбл сдался.

— Лучше покажи, — предложил он.

Ватага снова ожила, разразившись новой серией счастливых воплей.

— Я вам покажу, мистер!

— Прямо там, внизу! Вон там!

— Эй, Эрни, давай наперегонки!

Поспевая как мог, суперинтендант старался не упустить из виду мальчишек, которые метнулись вниз по тропке, а потом все-таки исчезли в зарослях над крутым склоном. Неосторожно отправившись их догонять, он свалился с небольшого обрыва и неловко приземлился в ветвях бузины, которая неведомо как цеплялась за почти голый меловой склон. Внизу под собой он услышал возбужденный стрекот. С трудом спустившись на десять или около того футов, он обнаружил, что мальчишки собрались на узком уступе. Он слишком запыхался, чтобы задавать вопросы, но из-за хора голосов необходимость в них отпала сама собой. Голоса, от которых лопались барабанные перепонки, сообщили, что здесь, и только здесь, было найдено оружие. Он поглядел вверх. Крона тиса отсюда едва виднелась. Насколько он мог судить, кол, небрежно брошенный оттуда, где произошло нападение, вполне мог приземлиться где-то тут. Все сходилось очень даже удачно.

— Большое вам спасибо, — сказал он мальчишкам. — Вы очень помогли. А теперь назовите ваши фамилии и адреса, идет?

— А награда будет, мистер? — спросил самый старший, когда фамилии были должным порядком записаны.

— М-м-м... да, в целом, думаю, будет, — сказал Тримбл.

Он нашарил в кармане несколько полу-крон. Нетрудно будет найти им место в отчете о расходах, решил он.

Глава десятая «ТРИМБЛ ПРОТИВ ТОДМЕНА»

После полудня суперинтендант наконец попал в свою штаб-квартиру в Маркгемптоне. Не успел он отдышаться, как ему сообщили, что главный констебль был бы рад его видеть, «если это не слишком затруднит суперинтенданта». Тримбл повиновался вызову с легким беспокойством, которое неизменно вызывала у него любая беседа с начальником. Не в том дело, что ему не нравился мистер Макуильям — напротив, ни один шеф не мог бы быть более терпимым, выше ценить проделанную работу, проявлять большее понимание, — проблема была в том, что Макуильям, под серьезной шотландской внешностью которого таилась толика легкомыслия и иронии, с точки зрения Тримбла, временами проявлял к нему чересчур уж большое внимание. Тримбл, который, как и любой человек, гордился своим чувством юмора, ничего не имел бы против, если бы временами эта ирония не была обращена на него. Критику или нагоняй он снес бы без особого труда. Но его шкура — и довольно толстая — страдала от тайного подозрения, что он, прилежный успешный офицер полиции, в глазах собственного начальства являет собой довольно забавное зрелище.

А ведь не придраться ни к единому слову! Иногда суперинтенданту хотелось, чтобы Макуильям чем-нибудь себя выдал, и тогда он, Тримбл, мог бы оскорбиться и поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Но как предъявлять претензию человеку, который его поддерживал, рукоплескал его частым успехам, лояльно прикрывал его редкие промахи и в конечном итоге повысил до высочайше возможного поста? Просто нереально. Часто Тримбл говорил

себе, что ведет себя неразумно, что одну лишь благодарность должен он испытывать к тому, кто помогал ему подниматься по лестнице успеха. Если бы только... Если бы только он мог избавиться от неприятного ощущения, что Макуильям при этом считает, что его подчиненный смотрится самую чуточку нелепо, примостившись на головокружительных верхних планках!

— Признайтесь, суперинтендант, — сказал Макуильям, — вы сами вызвались работать в воскресенье?

— Я счел своим долгом прервать отпуск, сэр, — натянуто ответил Тримбл. — Ввиду явной серьезности дела.

— Разумеется, вы были абсолютно правы. Абсолютно. Я не рискнул бы вас побеспокоить, но с облегчением вижу, что вы сочли нужным явиться по собственной воле. Конечно, инспектор Ходжес будет малость разочарован, что упустил шанс вести дело в ваше отсутствие, но ничего не поделаешь.

Тримбл, который был не лучшего мнения об инспекторе Ходжесе, хмыкнул. Однако, не дав ему сказать что-либо, Макуильям продолжил:

— Мне не хотелось бы вас задерживать, потому что я знаю, как вы будете заняты на этой стадии расследования. По сути, это самое вульгарное любопытство с моей стороны. Просто расскажите, как можно короче, про миссис Порфир.

Суперинтендант начал излагать результаты утренней работы настолько лаконично, насколько мог под насмешливым взглядом начальника. Главный констебль слушал не прерывая.

— Прекрасно, — сказал он, когда Тримбл закончил. — Конечно же, вы будете держать меня в курсе, как продвигается расследование. Похоже, дельце скверное. И у меня такое чувство, что за этим убийством скрывается нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Ради вас, мистер Тримбл, я склонен надеяться, что так оно и будет. Жаль было бы прерванного отпуска из-за нестоящего дела. Кстати, вы пока ничего не рассказали мне про миссис Порфир.

— В настоящий момент мне нечего рассказать, сэр. Она была вдовой и жила одна в маленьком коттедже в Тисбери. Свидетели, которых я успел опросить, очень высоко о ней отзывались. Пока еще не прошло достаточно времени, чтобы объявились родственники.

— Вдова. И жила одна, — задумчиво повторил Макуильям. — Я как-то с ней встречался. Она пришла ко мне с подпиской на какое-то доброе дело. Мне она показалась кое в чем примечательной женщиной... Вы уже побывали в ее коттедже? — спросил он внезапно.

— Я намерен поехать туда сегодня вечером. После того как...

— Не хотелось бы сбивать ваши планы, суперинтендант, но вам не кажется, что разумнее было бы не откладывать поездку туда даже до сегодняшнего вечера? Не забудьте, она жила одна.

— Выдумаете, сэр...

— Я думаю, в лучшем случае вы обнаружите, что все вокруг домика заполонили джентльмены из прессы. В худшем... Вдруг кто-то интересуется коттеджем миссис Порфир! Я не говорю, что вы должны ехать туда сами и сей момент. Но я рекомендовал бы, чтобы кто-нибудь приглядывал за ним, пока вы не возьмете дело в свои руки. Разумеется, решать исключительно вам, но...

— Я поеду сам, сэр, — коротко ответил Тримбл. — Сейчас же.

Тримбл в большой спешке преодолел пятнадцать миль, отделяющие Маркгемптон от Тисбери. С собой он прихватил злополучного сержанта Брума, которого нашел в столовой штаб-квартиры наслаждающимся сравнительной роскошью обеда, приготовленного не миссис Брум. Они приехали в деревню как раз тогда, когда в соборе закончилась трехчасовая служба Страстной пятницы. У церковных ворот стояли за серьезным разговором прихожане. Справившись о дороге, он двинулся дальше. Свернув в нужный проулок, он с облегчением обнаружил, что коттедж, на который ему указали как на принадлежащий миссис Порфир, как будто не тронут. Группка местных жителей, сплетничающих через дорогу, и несколько детей, выглядывающих в открытые окна, были единственным указанием, что с этим непритязательным домиком что-то неладно.