Смерть бродит по лесу
Шрифт:
— Звучит гадко, если так излагать. Конечно, я на самом деле так не думаю... просто...
— Просто следствие бессонной ночи плюс вам было не с кем поговорить о случившемся. Учитывая названный вами мотив, ваша мать, чтобы пойти на такое преступление, должна быть одновременно ужасно порочной и исключительно глупой. Вы ее такой считаете?
— Нет.
— Вот и ладно. — Петтигрю взглянул на часы. — Мне пора идти — баранья нога превратится в угли, если я не поспешу. Скажу еще только две вещи: во-первых, я очень рад, что познакомился с вами, и, во-вторых, если захотите прийти и поговорить со
Пожав друг другу руки, они расстались. Спускаясь по тропинке к дороге, Петтигрю обернулся посмотреть, как Годфри решительно шагает вверх по склону Тисового холма. Теперь он шел, как и полагалось идти молодому человеку в погожий весенний день, когда впереди его ждет хороший ленч. Зрелище было утешительное, и Петтигрю довольно сказал себе, что не без пользы провел утро. Но немного спустя, когда он уже заставлял себя переставлять порядком уставшие ноги, поднимаясь на свою сторону долины, ему вдруг пришло в голову: так ли уж убедительны его собственные уверенные заявления и не относятся ли предположения Годфри как раз к таким, за какие может ухватиться некий тупоголовый полицейский и что-нибудь из них вымучить — скажем, даже приговор?
Глава семнадцатая ТРИМБЛ ПРОТИВ ПЕТТИГРЮ
— Хорошо прогулялся? — спросила Элеанор, когда они с мужем наконец сели за ленч, который он покаянно признал перестоявшим в духовке.
— Спасибо, очень, — сказал Петтигрю. — А ты хорошо прокатилась?
— Да. У леди Ферлонг уйма интересных тем для разговора.
— Главным образом о миссис Порфир, надо думать?
— Миссис Порфир мы касались, конечно, но только походя. Леди Ферлонг много больше интересуют живые, чем мертвые.
— Весьма опасный принцип. Мертвые не могут подать в суд за клевету.
— Будь справедливее, Фрэнк. Ты не меньше других любишь сплетни. И вообще, у нее сплетни не злобные. По сути, из наших соседей она плохо отзывается только о миссис Рэнсом. Кстати, ты знал, что у миссис Рэнсом есть сын, милый мальчик, который был в церкви сегодня утром?
— Да, действительно милый, на прогулке я имел удовольствие с ним пообщаться. Он сейчас в довольно трудном положении у себя в «Альпах», и я пригласил его заходить когда пожелает.
— О! — разочарованно отозвалась Элеанор. — Значит, тебе не захочется про него послушать. Но уверена, ты не слышал, что во время Первой мировой полковник Сэмпсон бежал из лагеря для военнопленных, а вернувшись домой, узнал, что его жена сбежала с человеком, который не пошел на фронт по идейным соображениям.
— Помнится, дело о его разводе разбиралось в суде. В то время оно наделало шума. Тогда разговоры были не так распространены, как сейчас.
— Право, Фрэнк, ты невыносим! Даже ничего рассказывать больше не хочется.
— Продолжай, пожалуйста. Я никакие могу все знать об остальных наших соседях.
— Так, кого еще она упоминала? Ах да, мистер Уэндон.
— Не хочу снова тебя разочаровывать, но я уже слышал, что он был в Харроу с племянником леди Ферлонг.
— Она знает о нем гораздо больше. Оказывается, некогда он был весьма состоятельным. Он вошел в какой-то бизнес в Лондоне и потерял огромную кучу
— Смотря что называть огромной кучей. Это было восемь тысяч триста четырнадцать фунтов.
— Фрэнк!
— Ну извини, но я никак не мог увернуться от этих сведений, учитывая, что Уэндон сам мне их дал, под присягой. По меньшей мере такова сумма, которая, по его словам, ему причитается, поэтому, надо думать, она соответствует тому, сколько он потерял. Как потерял, он, конечно, не сообщил. А леди Ферлонг тебе рассказала?
— Говорила, что это был какой-то там фонд семьи.
— Не Фонд семейного соцобеспечения?
— Он самый.
— Господи помилуй!
— Я все-таки произвела впечатление, Фрэнк?
— М-да, немного. Не сомневаюсь: это только совпадение, — но очень странно, как все так или иначе возвращается к Хамфри Пурпуру.
— К Пурпуру? Полиция считает, что как раз он способен оказать содействие в ведении расследования.
— Так леди Ферлонг говорила?
— Разумеется, нет. Она, возможно, сплетница, но все-таки говорит человеческим языком. Я думала, ты узнал стиль. Это было в двухчасовых новостях. Я их слушала, ожидая, когда ты вернешься с прогулки.
Стрела осталась незамеченной. Фрэнк долгое время сидел, забыв про тарелку, и нос у него сморщился складочками — отличительный знак глубокого затруднения.
— Красное, красное, сплошь и рядом Пурпур! — прошептал он наконец и, очнувшись от задумчивости, быстро закончил ленч. — Посуду мою я, — твердо объявил он. — Мне надо разрешить одну проблему, а в ритме вытирания тарелок есть нечто способствующее мысли.
— Разве ты закончил лекцию о гражданских правонарушениях? — спросила жена.
— В настоящий момент меня интересуют вовсе не правонарушения. Мы перешли к преступлению — смежная область. Правда, гораздо меньше мне по вкусу.
День у Тримбла не задался. С раннего утра пришлось переделать уйму мелких, но важных дел, которые продержали его за столом за полдень. Когда он смог вырваться из Маркгемптона, чтобы возобновить расследование в Тисбери, его ждало новое разочарование. Мистера Тодмена, несмотря на сообщение, которое он оставил для него днем раньше, не было дома. Даже работник при гараже дезертировал со своего поста у бензоколонки. Бутылка молока одиноко стояла на крыльце, а из прорези почтового ящика наполовину торчала воскресная газета. Первым порывом Тримбла было отправиться в коттедж полицейского чуть дальше по шоссе, но он поежился при мысли о еще одной встрече с констеблем Мерретом. Поэтому он свернул у гостиницы «Ночлег охотника» и пять минут спустя постучался в дверь коттеджа, где раньше проживала миссис Порфир.
Марлен Бэнкс тут же отрыла дверь.
— О! — удивленно сказала она, увидев Тримбла. — Я думала, это полиция.
— Я и есть полицейский, — ответил равно удивленный Тримбл.
Он уже собирался отбарабанить свою фамилию и звание, когда Марлен спросила:
— Вы по поводу папы?
— Да.
— Ему очень худо?
— Худо? — озадаченно повторил Тримбл. Потом, глянув на бледное, озабоченное личико, разом понял ситуацию.
— Я хотел повидать мистера Тодмена, — объяснил он, — но дома его нет. С ним что-то случилось?