Смерть - дорогое удовольствие

Дейтон Лен

Внутри дома скрывали толстые ковры, пышные занавески, сияющие ручки дверей и мягкие стулья. Там же был символ статуса и влияния: телефон. Я выкупался в душистой горячей воде и потягивал ароматный мясной бульон, а потом был заботливо укутан в хрустящие простыни и вскоре погрузился в глубокий сон без сновидений.

Когда я проснулся, в соседней комнате по радио исполняли Франсуазу Харди, а на кровати сидела Мария, повернувшаяся ко мне, как только я пошевелился. Она переоделась в розовое хлопчатобумажное платье, и, похоже, на ней почти совсем не было косметики. Волосы

были распущены и расчесаны простыми прядями – такая прическа требовала двух часов работы опытного парикмахера. Лицо выглядело добрым, но на нем проступали морщинки, которые обнаруживаются, если вы цинично улыбаетесь десять миллионов раз. Небольшой рот слегка полуоткрылся, как у куклы или у женщины, ждущей поцелуя.

– Сколько времени? – спросил я.

– Чуть больше полуночи, – ответила она. – Вы спали чуть ли не сутки.

– Выбросьте эту постель на помойку – что-то неладно. Мы выскочили из перьев?

– Мы выскочили из постельного белья, оно все обмоталось вокруг вас.

– Застелите постель и не забудьте выключить электрическое одеяло.

– Я занята приготовлением кофе. У меня нет времени играть в ваши игры.

Она приготовила кофе и принесла его, а сама уселась рядом в ожидании, пока я начну задавать вопросы, и потом ловко отвечала на них, рассказывая мне то, что хотела. Казалось, она не пытается уклониться от ответов.

– Мне приснился кошмар, и я проснулся в средневековой темнице.

– Так и есть, – ответила Мария.

– Лучше, если вы сами расскажете обо всем, – попросил я.

– Дэтт был напуган тем, что вы шпионили за ним. Он сказал, что у вас есть документы, которые ему нужны. И еще сказал, что вы наводили о нем справки, поэтому ему нужно знать все о вас.

– Что он со мной сделал?

– Он ввел вам амитал и ЛСД. Именно из-за ЛСД требуется время, чтобы прийти в нормальное состояние. Я задавала вам вопросы. Потом вы погрузились в глубокий сон и проснулись в подвале того дома, а я привезла вас сюда.

– Что я сказал?

– Не беспокойтесь. Никто из этих людей не говорит по-английски. Только одна я. Со мной ваши секреты в безопасности. Обычно Дэтт все продумывает, но он был смущен, когда вы залепетали по-английски. Я переводила.

Так вот почему я слышал, как она все повторяла дважды.

– Что я сказал?

– Успокойтесь. Меня это не интересует, но Дэтт остался удовлетворен.

Я хотел кое-что выяснить:

– Не думайте, что я не ценю вашего поступка, но почему вы сделали это для меня?

– Я ненавижу Дэтта. Я бы никогда не стала ему помогать, и, кроме того, именно я привезла вас в его дом, а потому чувствовала себя ответственной.

– И?..

– Если бы я рассказала ему то, что вы на самом деле говорили, он, несомненно, ввел бы вам амфетамин, чтобы узнать еще больше. Амфетамин – ужасная вещь, он очень опасен. Мне бы не доставило удовольствия видеть вас под действием амфетамина.

– Спасибо, – сказал я, потом придвинулся к ней и взял за руку, а она легла рядом со мной на кровать – без всякого кокетства, без ужимок. Это был скорее дружеский, чем сексуальный акт.

Она закурила и передала

мне пачку и спички.

– Зажгите сами, вам полезно чем-нибудь занять руки.

– Что я рассказал? – небрежно спросил я. – Что я сказал такого, что вы не перевели Дэтту на французский?

– Ничего, – немедленно ответила Мария. – Ничего – и не потому, что вы ничего не сказали, но потому, что я ничего не слышала. Поняли? Меня не интересует, что вы такое, как вы зарабатываете себе на жизнь. Если вы делаете что-то незаконное или опасное, это ваше дело. В настоящий момент я чувствую некоторую ответственность за вас, но это ощущение уже почти прошло. Завтра вы можете начать лгать, и, уверена, прекрасно справитесь.

– Значит, от ворот поворот?

Она повернулась ко мне:

– Нет.

Потом наклонилась и поцеловала меня.

– Вы чудесно пахнете, – сказал я. – Что вы такое употребляете?

– «Агонию», – ответила Мария. – Духи дорогие, но почти нет людей, которым бы не нравился их запах.

Я попытался понять, не разыгрывает ли она меня, но не смог. Она была не из тех девушек, которые улыбкой помогают вам решить загадку.

Она встала с постели и оправила платье на бедрах.

– Вам нравится это платье?

– Великолепное, – ответил я.

– Какая одежда вам нравится на женщинах?

– Передники, – ответил я. – С жирными следами пальцев, остающимися после приготовления горячих блюд.

– Да, представляю, – кивнула она, гася свою сигарету. – Я помогу вам, если нужна помощь, но не просите слишком многого и помните, что я связана с теми людьми, что у меня только один паспорт, и тот французский.

Я подумал, не было ли это намеком на то, что я сказал под влиянием наркотика, но не стал ничего говорить.

Она взглянула на наручные часы.

– Уже очень поздно, – сказала она и, как бы поддразнивая, посмотрела на меня. – Здесь только одна кровать, и мне нужно выспаться.

Не закурить ли сигарету, подумал я, но потом положил пачку на столик возле кровати и подвинулся.

– Разделим постель, – пригласил я, – но сон не могу гарантировать.

– Не разыгрывайте любовника-мальчишку в духе Жана-Поля, это не ваш стиль, – сказала она, снимая свое хлопчатобумажное платье через голову.

– Каков же мой стиль? – Я почувствовал раздражение.

– Удержать меня утром, – ответила она и выключила свет, оставив включенным только радио.

Глава 10

Я остался в квартире Марии, но на следующий день после обеда Мария отправилась ко мне, чтобы покормить Джоя. Она вернулась до того, как начался ливень, вернулась, согревая дыханием руки и жалуясь на холод.

– Поменяли ли вы воду, положили ли ему рыбную косточку? – спросил я.

– Да.

– Это полезно для его клюва.

– Знаю, – кивнула она, стоя у окна и глядя на быстро темнеющие бульвары. – Это примитивно. – Она неотрывно смотрела в окно. – Небо темнеет, и ветер начинает поднимать шляпы, ящики и в конце концов крышки мусорных баков, и вы начинаете думать, что именно так наступит конец света.