Смерть Хаоса
Шрифт:
Когда мне наконец удалось приподняться, где-то позади на севере, близ реки Фейн, камень и почва не выдержали напряжения, и в небо, прорвав их, ударил фонтан расплавленного железа, воздвигая на северной стороне расколовшей Отшельничий трещины вал из вулканических пород. Золотистые поля почернели: колосья мигом обратились в золу, река вскипела. Вокруг нас падали камни, осыпавшиеся с древних стен Доррина.
И снова Кристал помогла мне встать. Тетушка Элизабет лежала почти у самых моих ног, не подавая признаков жизни.
Это отчаяние подхлестнуло мой гнев против Хамора, против этих проклятых кораблей и высокомерных невежд, решивших изменить мир с помощью машин и принесших в. него столько горя и разрушения.
«Нет! – кричало что-то во мне. – Вам не одолеть ни меня, ни Кристал! Вы не получите ни Кифроса, ни Кандара!»
Новые валы вспенились под утесом, на котором мы стояли, крутя и разбрасывая остатки вражеских кораблей. Но еще один вал захлестнул развалины Найлана, гася пожары, но обваривая немногих уцелевших. Отколовшаяся оконечность острова курилась дымом и паром.
Наконец, когда у меня уже не оставалось сил, стена позади нас закачалась, волны залива откатились назад и разбились о подножие утеса, обдав нас горячими брызгами. Скала крошилась, и ее огромные фрагменты c плеском падали в кипящую воду.
Кристал, прижав меня к себе, делилась со мной теплом и силой: своих у меня больше не осталось.
Земля продолжала дрожать, словно не могла остановиться.
Я сделал несколько глубоких вздохов. Так же как и Кристал.
Она что-то спросила, и я понял, что ничего не слышу.
– Все закончилось? – повторила она свой вопрос. Я понял ее наполовину благодаря чувствам, наполовину прочтя слова по губам.
– В основном, – ответил я, глядя сквозь плотную завесу тумана на юг.
Оттуда больше не доносилось ни канонады, ни взрывов: лишь плеск волн, бульканье да шипение пара. С воды тянуло горелым, вареным мясом, рыбой и прочей дрянью. Меня тошнило, но сил не было даже на рвоту.
Залив превратился в огромный котел, наполненным чудовищным супом из тысяч и тысяч мертвецов.
Я огляделся, а потом, пытаясь сообразить, что время от времени затемняет обзор, поднял глаза к облачному небу.
Голова Элизабет покоилась на коленях Сардита: безжизненное лицо ее было изможденным, морщинистым и неожиданно старым. Джастин, седовласый старик, лежал, словно стараясь поцеловать съежившуюся в его объятиях Дайалу. Мои родители, попавшие под обвал, распростерлись на самом краю образовавшегося обрыва, не подавая признаков жизни.
При виде их я сначала остолбенел, а потом побежал (или, точнее, заковылял) к вершине утеса.
Но к тому времени, когда я добрался туда, они уже были не более чем прахом на утоптанной траве, и остатки поддерживавшей их гармонии уже рассеялись.
Кристал взяла меня за руку. Я оглянулся, и порыв горячего ветра с моря обжег лицо. Горели и мои глаза.
– Мы
Они смогли отказаться от долгой и счастливой жизни, отказаться ради нас, ибо ради чего бы еще им было отказываться? Мой отец пересек Восточный океан, чтобы помочь нам спасти Кифрос… а я так ничего и не понял.
– Но ты понял сейчас, – сказала стоявшая рядом Кристал, и я снова не услышал ее слова, а ощутил их.
– Я никогда не говорил им. – И каждое слово, и попытки напрячь зрение, чтобы прочесть что-то по губам, отзывались острой болью в голове и резью в глазах.
– Но они знали. Должны были знать.
Я посмотрел назад, но ни Джастина, ни Дайалы не увидел. Тамра, уронив поседевшую голову, рыдала, а Валдейн, чью шевелюру тоже тронуло серебром, стоял рядом с ней. Мои глаза снова опустились к исчезающему, развеивающемуся праху.
– Если бы я мог обнять его! Если бы только мог!
Я никогда по-настоящему не осознавал истинной меры силы своего отца – или Джастина, – и вот их не стало. И они, и моя матушка, и тетушка Элизабет, и дядюшка Сардит – все, все погибли за… Я даже не мог сказать, за что. И разве это имело значение?
Я просто не мог себе представить, что они могут умереть. А ведь должен был, должен был понимать, что все они люди, а не древние ангелы! Матушка говорила мне об этом, и Дайала, и Сардит, но я не слышал.
На примятой траве не осталось уже и праха.
– Леррис!
Поскольку я не обернулся на оклик, Кристал развернула меня и указала на человеческие фигуры: несколько десятков одетых в черное людей бежали по направлению к нам со стороны Найлана. Некоторые были вооружены тупорылыми, похожими на ружья устройствами, другие – посохами и клинками. Пара маленьких ракет взорвалась среди обломков Дорриновой стены. Мне удалось разобрать слова, срывавшиеся с уст бойцов.
«Смерть хаосу!» – кричали они.
Я разинул рот: что происходит?
Кристал рванулась вперед. Я нырнул, подхватил посох и тоже устремился навстречу атакующим. Тамра наклонилась за своим, но, похоже, не могла найти его на земле. Четверо стражей прикрыли ее живой стеной.
Деркас метнулся вперед, отбил нацеленные на него удары, встретился лицом к лицу с командиром отряда Братства, худощавой женщиной, вооруженной ракетницей. Ракета разворотила ему грудь, но, уже умирая, он метнул свой клинок в прицелившуюся снова воительницу. Следующая ракета улетела в залив, а женщина упала наземь с пронзенной грудью. Джинса и Хайтен бросились навстречу мужчине, вооруженному второй ракетницей, а я, чувствуя, что Тамра пытается сделать то же самое, собрал все силы, чтобы оградить их щитом, и вместе мы добились успеха. Ракета отклонилась от цели и взорвалась, ударившись о черные камни стены.