Смерть Хаоса
Шрифт:
Проследив, откуда летят стрелы, Берфир засекает-таки лучников. Выпустив из кустов очередную тучу стрел, они перебегают вверх и скрываются за гребнем противоположного холма.
Берфир легко выхватывает тяжеленный меч и скачет навстречу отступившим копьеносцам.
– Что тут у вас? – спрашивает он младшего офицера.
– Ежи… они разбросали сотни ежей!
– Ежи на дороге? И вы их не заметили?
Командир авангарда указывает на разлившуюся воду. Берфир оглядывается по сторонам, и его цепкий взгляд отмечает
Еще один всадник, подъехав, показывает герцогу несколько ржавых, растопыривших шипы ежей.
– Ржавые? Железо так быстро не ржавеет. – Берфир задумывается, потом кивает, – Понятно, они сначала дали им заржаветь, потом разбросали.
– Я тоже так думаю, господин.
– Ну, Коларис, ты мне за все заплатишь, – говорит герцог, глядя на северо-восток и грозя невидимому врагу воздетым клинком. – Мы не хотели этой войны, но ты заплатишь за все!
Кавалеристы раздаются в стороны, остерегаясь огромного меча. Берфир, опомнившись, убирает клинок.
– Расчистить путь от ежей и продолжить движение!
Герцог направляет коня вниз по склону и медленно едет вдоль кромки грязной воды. Всадники следуют за ним. Двое бойцов осматривают запруду, находят заслонку, и скоро дорога очищается от воды, открывая взору сотни разбросанных по грязным камням, бурых от ржавчины, ощетинившихся шипами штуковин, именуемых «ежами» или «чесноком».
Берфир презрительно кривится. Ежи собирают в обозную повозку, и скоро герцогское войско снова приходит в движение. Солдаты поднимаются на противоположный склон, откуда начинается долгий путь к Фритауну.
XLI
По крайней мере Каси (или, от ее имени, Тамра) догадалась прислать за мной крытый экипаж. Не забыла Тамра и об обещанном ранее окованном железом посохе, так что мне было на что опереться и не пришлось мокнуть под холодным зимним дождем. Кифриенцы постоянно сетуют на свои дожди, но в сравнении с ливнями на Отшельничьем или грозами, настигавшими меня в иных областях Кандара, здешние кажутся вполне терпимыми.
Поверх серого одеяния я накинул коричневый плащ. Вместе с посохом мне едва удалось разместиться в тесной карете, тем паче что нога в лубке не сгибалась и усесться пришлось бочком.
Ни страж, ни возница не вымолвили ни слова, кроме обычного приветствия, но я на них не обиделся. В отличие от меня, устроившегося в экипаже, им предстояло всю дорогу мокнуть и мерзнуть.
Экипаж тронулся, и нога, несмотря на рессоры, тут же отозвалась болью. Хотелось бы знать, когда я смогу наконец сесть верхом на бедолагу Гэрлока. Как выяснилось, мой пони тоже получил ожоги, но когда я вчера днем наведался к нему, он выглядел совсем неплохо и явно шел на поправку.
Карета остановилась у парадного входа в резиденцию самодержицы, где я увидел
– Привет, Мастер Гармонии.
– Извини, – пробормотал я, взглянув на незажившее плечо.
– Да ладно, какие извинения, – отозвалась она, когда мы уже вошли в холл и страж в зеленом затворил за нами дверь. – Мне, можно сказать, повезло. Я осталась жива, получу годовое жалование, а рука, как сказал Джастин, будет действовать. Только тяжести поднимать не смогу. Кому досталось, так это тебе. Когда тебя вынесли из долины, ты выглядел хуже мертвеца.
– И чувствовал себя ничуть не лучше, – ответил я, не сдержав ухмылки.
– Ага, а уж обжарен был почище большинства отбивных, какие мне доводилось есть. – Она помолчала. – Посол задерживается, но командующая сказала, что до прибытия всех прочих ты можешь посидеть в уголке палаты аудиенций.
– Ладно, – промолвил я и, опираясь на посох, заковылял в указанном направлении.
Со времени моего прибытия в Кандар это был уже третий посох. Нормальному человеку посох служит всю жизнь, мне же за не столь уж долгий срок понадобился третий.
– Где тут можно повесить плащ?
– В зале есть альков, там в стену вбиты крюки.
– Ты движешься ненамного быстрее меня. Славная мы с тобой пара, хоть куда.
– Ты ее любишь, верно?
Вопрос застал меня врасплох.
– Кого?
– Командующую. Ты любишь ее. Я слышала: ты лежал на повозке и бредил. Бормотал, что должен остановить белого мага и не позволить ударить по ее отряду ракетами. А она, она тоже тебя любит. Весь путь назад ехала рядом с твоей повозкой. Все приказы отдавала с седла, а от тебя не отходила ни на шаг.
Я снял плащ и шагнул к алькову.
– Давай мне, повешу.
Возражать я не стал.
– Вот почему, – продолжила Джилла по возвращении, – все готовы отдать за нее жизнь.
– Отдать жизнь? Потому что она любит меня? – услышанное показалось мне полной бессмыслицей.
Джилла покачала головой.
– Потому что вы так сильно любите друг друга и при этом, каждый по-своему, сражаетесь, не щадя себя. Вы можете потерять друг друга, то есть больше, чем любой из нас. И при этом и ты, и она родом издалека, но рискуете жизнью, защищая нашу землю. Как можно не следовать за такими вождями?
Мне оставалось лишь покачать головой. Местами это звучало вполне разумно, но в чем-то отдавало безумием. Хотя бы потому, что если кто-то сходит с ума от любви, этот кто-то явно не годится в вожди. Я, правда, никаким вождем и не был, но вот Кристал являлась прирожденным лидером. Как, впрочем, и Тамра.
– Я никакой не вождь.
– Еще какой вождь, просто сам того не осознаешь. Кто возглавил наступление?
Я промолчал. По моему разумению, этот поступок характеризовал меня не как вождя, а как безумца.