Смерть и две королевы
Шрифт:
Иванна убежденно покачала головой.
— Суть моего изобретения в том, что сигнализаторы не отдают свои трагедии — наоборот, пытаются вытянуть свое горе из чужих судеб, предупреждая о несчастьях, дабы другие не повторяли их ошибки. Например, свидетели утверждали: после расстрела поэта за Ахматовой долго ходила
— То же самое говорила Ольга.
— Тебе это, наверно, неинтересно…
Карамазова меланхолично тасовала карты, глядя в сторону — на полыхающий в камине огонь. Из растянутого рукава ее свитера выпал обрывок свернутой в трубочку бумаги. Наташа подняла его, стала вертеть в руках. Из коридора вышел черный ньюфаундленд ведьмы и преданно улегся у обутых в восточные шлепанцы ног хозяйки.
— Не знаю, — сказала Иванна, по-кошачьи жмурясь на пламя. — Может, не стоило реанимировать твою конкурентку. Она сильная, из тех, кто прорывается к вершине любой ценой… Но на тебя она больше не покусится. А мне почему-то кажется, что ты не относишься к категории артисток, которые боятся сильных соперниц…
— Да ради бога… — равнодушно отмахнулась Наташа и машинально развернула бумагу.
Если бы я знал, что это мой последний год, то не потратил бы его впустую, без толку. Как ты не поняла, я ведь любил не жену, а тебя. Любил больше жизни. Хотел сделать женой.
А если ты не лгала и способна любить меня, как никого, то я не отпущу тебя, умирая, Натали.
Ты скоро умрешь. Я не расстанусь с тобой!
Лицо певицы перекосилось от возмущения.
— Ты наврала ей! Подменила послания. Сама написала ту позорную бумажку! Так нельзя! Она имела право знать правду!
— Так она ведь знала ее, — подняла брови колдунья. — И что сулила ей эта правда? Страдания…
— Нет,
— Боль…
— Нет, любовь! Способность любить! Ты украла у нее душу!
— Я подарила ей жизнь. Как, по-твоему, что важнее?
— Не знаю, — смутилась Могилева.
— Никто не знает… — вздохнула Карамазова. — Все смешано, перепутано, словно слова в этом пророчестве. В каждом событии таится десяток смыслов. Где добро, где зло? Кувырок, и они превращаются друг в друга, как оборотни. Но я должна решать каждый день, никогда не понимая, права я или виновата. Еще ни разу я не была уверена в этом до конца. И, скорее всего, никогда не буду…
— Подожди! — вспыхнула звезда. — А мне ты сказала что?
— Правду.
— Правду?! Так я и повери…
Недоговорив, Наташа мячом вскочила с места и, пытаясь лихорадочно наверстать время короткой — насколько короткой?! — жизни с Олегом, правой рукой требовательно набрала номер на крошечном мобильном, в то время как ее левая кисть уже выуживала из сумки деньги для оплаты, ноги искали сброшенные под кресло босоножки, а попа, подрагивая от нетерпения, рвалась бежать к двери и дальше, дальше, дальше — к тысяче целей, свершений, задач…
— Олежка? — страстно вскрикнула певица, прижимая ухо к трубке. — Милый, родной, любимый! Ты уже в Киеве? Бросай чемоданы и в ЗАГС. Срочно! Бегом! Пулей! Рысью! Сегодня мы подаем заявления… Сегодня! Вдруг ты завтра умрешь?! Или я!!!
Она бросилась к дверям, оставив купюры на столе, сотрясая на ходу растопыренными пальцами на прощанье…
Карамазова, зажмурившись, выбросила «карту дня».
'Иерофант' — брак, союз, соединение.
— Что за банальщина, — обиделась ведьма. — История таки закончилась свадьбой.