Смерть и побрякушки
Шрифт:
– Как он себя чувствует?
– Валера? Не спрашивала. Вроде ни на что не жаловался.
– Саша, - голос Кирилла наполнился бесконечным терпением, словно он дал себе зарок ни при каких обстоятельствах не реагировать на подначки.
– Температура, кашель, насморк. Стандартный набор, - она спустила Сашке штаны и положила животиком себе на колени. Малыш протестующе заорал.
– Что ты делаешь?
– Почему, собственно, вы перешли со мной на ты?
– немедленно окрысилась Марина.
– Потому что ты первая начала, - резонно возразила он.
– Да... действительно, - вынуждена была признать она, вспоминая начало
Марина вытащила из упаковки маленькую фармацевтическую свечечку и примерилась к круглой Сашкиной попке.
– Так что ты делаешь?
– переспросил Кирилл, придерживая дергающего ногами Сашку.
Марина хмыкнула:
– Надо же, спрашиваешь, вместо того, чтобы сходу спасать несчастного младенца из рук злобной тетки. Большой прогресс!
– одним движением она воткнула свечку Сашке в попу. Мальчишка протестующе вякнул и замолк. Марина поправила ему штанишки, посадила в кровать и лишь после этого соблаговолила пояснить, - Температуру надо сбить. И горлышко у него побаливает.
На лице Кирилла отразилась напряженная, прямо таки выматывающая работа мысли:
– Чтобы вылечить горло, лекарства засовывают в попу?
– Слушай, что ты ко мне пристал? Мне их в аптеке дали. Все претензии к современной медицине. Если теперь принято лечить горло через задний проход - кто я такая, чтобы возражать?
– она поцеловала Сашку в щеку, укрыл одеялом и выпроводила Кирилла на кухню.
– Есть будешь?
– Буду!
– согласился он так агрессивно, словно еда в ее доме была невесть каким подвигом.
– Валерка мне все уши прожужжал, как ты потрясающе готовишь. Клянется, что после нынешнего обеда непременно на тебе женится.
– Ждать предложения?
– Я ему запретил. Никаких свадеб, я не могу доверить ребенка такому легкомысленному субъекту.
– заявил Кирилл - и вот это и было истинное легкомыслие.
– Мои желания в расчет не принимаются?
– потяжелевшим голосом спросила Марина и демонстративно захлопнула холодильник.
Сдаваясь, Кирилл поднял руки.
– Виноват, больше не буду, исправлюсь, лично доставлю Валерку в упаковке с бантиком.
Ледяной лик женщины не смягчился, холодильник оставался закрытым.
– Не подходит? Сам отнесу ваше заявление в загс. Тоже нет?
– и в полном отчаянии предложил, - Чертов мусор вынесу, только смилуйся, не мори голодом!
Марина злорадно усмехнулась: мусор она спровадила с Валерой, до следующих накоплений нет у Кирилла способа к ней подольстится.
– Мусор вечером выносить нельзя, денег в доме не будет. И ты первый обвинишь меня, что я беззащитного ребенка разорила - деньги-то все Сашкины.
– Тогда не знаю, - он горестно поник за столом, - Моя смерть от истощения будет на твоей совести.
– Лишение еды - лучший способ дрессуры. Даже ты на человека стал походить, острить пытаешься. Плоско, но ничего, ближайшие десять лет без обедов и ужинов - научишься, - Марина распахнула холодильник, - Вам Дзержинский что завещал? Чистые руки, горячее сердце и... холодное пиво, - она водрузила на стол запотевшую бутылку и выхватила из духовки раскаленный горшочек. Кухня наполнилась одуряющими съестными ароматами.
– Пиво есть, сердце с овощами запеклось... Иди мой руки.
Прихлебывая пиво, Марина с законной гордостью наблюдала как Кирилл азартно расправляется с содержимым горшочка. Наконец он устало откинулся на спинку стула и благостно
– Потрясающе! Давно так не наедался, - в подтверждение он даже похлопал себя по впадине живота, - Завтрак был замечательный и обед вкусный.
– Тебя это удивляет?
– Как правило, женщины твоего типа не любят готовить, - сонно пробормотал Кирилл.
– Как правило, - повторила Марина. Недавняя симпатия к Кириллу уходила, растворялась, сменяясь привычным раздражением, - Я - не как правило, я как левило! Откуда они взялись, правила? В родных спецслужбах придумали? На каждую женщину свой шаблон? Блондинкам идет черное и голубое, они воздушные, романтичные, глуповатые и любят сладкое. Брюнетки носят красное, курят сигареты с мундштуком и все как одна стервы. А русые стриженные журналистки не умеют готовить. И если бы не жесткий контроль всяких приблудных кагебэшников, пороли бы беззащитных детей каждую субботу и иногда по средам. Так?
– Что за страсть к устаревшим аббревиатурам, - даже Маринин страстный монолог не смог преодолеть овладевшую Кириллом сытую лень, - Некоторые уже и не помнят, что такое КГБ, а у тебя с языка не сходит.
– А я старая вешалка. Но без склероза. Помню то, что другие забывают.
Кирилл бросил на нее усталый взгляд из-под ресниц и решил сменить тему.
– Вы с Сашей притерлись друг к другу, - он оглядел прибавления к кухонному интерьеру: высокий детский стульчик, пестрые тарелочки над мойкой, коллекцию забавных слюнявчиков.
– Любая женщина способна привыкнуть к ребенку, если ей дать время и не трепать нервы.
– Марина принялась собирать со стола посуду. Она старалась не глядеть на Кирилла, так было легче говорить.
– Я если сама с Сашкой гуляю, разговариваю с молодыми мамашами. Знаешь, на что они все жалуются? На родственников. Главное - на незаменимых помощниц бабушек. Ребенок - это ведь страшный шок для матери. Работала или училась, устоявшийся образ жизни, потом появляется ребенок и эту жизнь надо изменить, причем резко, практически, за один день. Сон по-другому, еда по-другому, отношения с мужчинами по-другому, отдыха вообще нет, работа превращается в ад... Тут бы оставить женщину в покое, дать приспособится, привыкнуть. Но налетают свежеиспеченные бабушки, и от большой любви к внуку начинают молодую мамашу в гроб вгонять. Вроде бы и помогают, но при этом!.. Прямо жандармы, церберы. Все проверяется: а ты его любишь, а достаточно ли ты о нем заботишься, а готова ли ты к самопожертвованию... Ребенка превращают в злобное божество, на алтарь которого мать должна возложить всю свою жизнь. А бабули-жрицы понаблюдают. Неудивительно, что при таком прессинге у женщин бывает послеродовой шок. Вот американцы учат женщин перед родами правильно дышать, а я бы открыла курсы для родственников, чтобы научились молчать. Хотя бы первое время.
– Но при тебе-то нет придирчивой бабушки, так чего переживать?
– все так же лениво протянул Кирилл.
– Как это нет! А ты?
Кирилл резко выпрямился, сонливость как рукой сняло:
– Я - бабушка?!
– Бабушка, бабушка, бабушка! Причем даже не с моей стороны. Свекруха! Все нервы вымотал! То пошла не туда, то одела не так, то веду себя неправильно.
– Я по половой принадлежности не подхожу.
– смущенный ее натиском, пробормотал Кирилл.
– Зато по стилю поведения подходишь. Вот честно скажи, о чем бы ты сейчас говорил, если бы я инициативу не перехватила?