Смерть и прочие неприятности. Opus 2
Шрифт:
— Бог смерти.
— О, люди. — Демон закатил глаза. — Смерть бесстрастна и неподкупна. Смерть никому не желает зла. Она просто приходит, неизбежно, как зима. Великий Жнец же суть простая персонификация этого явления, которое жаждет убивать вас не больше, чем холод жаждет убивать цветы.
— Но тем не менее убивает.
— Но тем не менее когда Жнец вселился в Берндетта, бояться было нечего, м?
«…и едва молвил Берндетт последние слова, вспыхнули под ногами его руны колдовские, и сияние белое затмило взгляды всех, — всплыли в памяти слова из какой-то книги — летописи,
— А если Айрес в это время прикажет Герберту всех убить? — упрямо спросила Ева: очень надеясь услышать опровержение, которое окончательно развеет ее подозрения.
— А какое отношение вассальная клятва малыша может иметь к Жнецу?
— Но Жнец же вселится в его тело!
— Тело — фантик для сознания и души. Магию всегда творит то, что внутри. То, что на время сошествия Жнеца будет просто беспомощно наблюдать за происходящим из того угла, куда оно поспешит спрятаться. Не говоря о том, что по плану ко дню призыва королева уже будет за решеткой: наш малыш не такой дурень, чтобы проворачивать этот трюк, пока его милая тетушка восседает на престоле.
— Стало быть, Жнец тут ни при чем? — нехотя отстранившись от яйца, Ева напоследок погладила его по округлому боку. — А ты как считаешь, о ком говорится в пророчестве?
— Предпочитаю не задумываться. Если происходящему удастся меня удивить, тем лучше. — Мэт лениво потянулся. — Когда вычисляешь преступника на середине истории, половина удовольствия от концовки пропадает.
Слова показались ей знакомыми. Даже очень. Спустя секунду Ева вспомнила: конечно, они принадлежали ей самой.
И сказаны были, когда они с Динкой спорили о том, как нужно читать детективы.
«Ну скажи, какой смысл думать и гадать? — говорила Ева, сама предпочитавшая в процессе чтения о личности убийцы не задумываться — дожидаясь момента, когда разгадку преподнесут ей на блюдечке, заставив ахнуть от неожиданности. — Когда вычисляешь преступника на середине истории, половина удовольствия от концовки пропадает!»
«Ничего ты не понимаешь, дурилка, — фыркала сестра, засидевшаяся за своей любимой Элизабет Джордж. — Без интеллектуальной тренировки серым клеточкам мозга свойственно отсыхать. А истинный талант проявляется не в том, что ты не можешь сказать, кто убил. Не в первую очередь».
«А в чем тогда? Это же детектив, что еще тут может быть важного?»
«Неожиданность мотиваций. Достоверность чувств, которые убийцей двигали. Хитрость того, как все это обставлено. — Динка потянулась: ровно теми движениями, которые сейчас точно скопировал Мэт. — И мастерство того, как это рассказано».
Тогда Ева лишь
— То, что порой твои навыки бывают полезны, не дает тебе права так нагло влезать в мои мысли.
— О, только не стоит теперь натягивать белые перчатки, златовласка. Не после того, как сама же этими навыками воспользовалась.
— А ты потому и позволил мне воспользоваться, да? Чтобы потом ткнуть меня в это носом?
— Просто хотел помочь. А то ты такая нервная, что решительно не соответствуешь гордому званию покойницы. — Мэт устремился из комнаты следом за ней, с донельзя укоризненным видом проплыв сквозь огонь в жаровне. — Сплошные подозрения с твоей стороны, сплошные подозрения… и на каком основании?
— На том, что ты чертов демон. А вами всегда руководят не самые добрые побуждения.
— Вопиющая дискриминация по расовому признаку. Немножко не вписывается в твой образ хорошей девочки, как считаешь?
К счастью, за дверью Ева нос к носу столкнулась с Эльеном, так что необходимость (и возможность) поддерживать дальнейшую беседу отпала.
— Что они творят?! — воскликнул призрак, всплеском рук указывая на окно.
— Мирятся, как я понимаю, — безнадежно откликнулась девушка.
Эльен посмотрел за ромбовидные стеклышки, объединенные в одно целое темным деревом переплета.
Внизу Миракл, как раз расшвырявший очередную порцию теней, прорывался к Герберту сквозь сноп зеленого пламени, зловещим фейерверком разбивавшегося о его клинок.
— Своеобразные у них, однако, методы.
— Герберт во всем своеобразен. — Ева устало прижала отогретые пальцы, еще хранившие постороннее тепло, к холодным щекам. — Эльен, у меня к вам будет одна просьба… хотя нет. Пожалуй, три.
Когда братья наконец ввалились в гостиную, Ева ждала там: отвлекаясь от нервозности тем, что выстраивала по высоте на чайном столике склянки, чашки и бутылки.
— Смотрю, продуктивно провели разумный разговор двух взрослых людей, — скрыв облегчение по поводу их относительно приличного состояния, прокомментировала она. Обвела ладонью дымящиеся кружки с фейром, бутылку с местным виски, два резных бокала, керамические миски и пузырьки с лекарствами. — У меня здесь богатый ассортимент. На выбор средство от синяков, ожогов и открытых ран… еще фейр и нечто покрепче, которое вроде называется рэйр. На названия напитков, уж извините, ваша фантазия оставляет желать лучшего. С чего начнем?
— Синяки, — выдохнул Герберт, опускаясь в кресло подле нее. — И здесь точно требуется что покрепче.
Пока Ева выливала в миску розоватый раствор из склянки, заботливо предоставленной Эльеном вместе с устной инструкцией, некромант молча и щедро плеснул рэйр в оба бокала. Так же молча протянул один Мираклу, занявшему кресло напротив — принявшему предложенное без промедлений и возражений.
Какое-то время оба просто пили: пока в камине стеклом позвякивали угли, а Ева хлопотала над лицом Герберта, устраивая целебный компресс ссадине на бледной скуле и зреющему над ней фингалу.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
