Смерть и вечность. Обобщение новейших знаний
Шрифт:
На первый взгляд книга «Переход» не привносит ничего нового, при том что опирается на изучение около пятисот случаев клинической смерти. Но автор прекрасно обобщает тему, современные исследования и всю существующую литературу, причем делает это еще и с православных позиций. Книга сторонится полемики. Этот подход, по-видимому, наиболее оптимален. Ведь говоря о смерти, мы неизбежно сталкиваемся с разным толкованием научных данных, с разным религиозным мировоззрением. Между разными религиями взгляды тоже очень рознятся. Книга П. Калиновский избавляет нас от никчемных пересудов и предлагает только всё самое необходимое, да еще и в русском освещении.
Разумеется, невозможно обойти стороной и книгу А.И.Осипова «Посмертная жизнь души» (2007).
Современных русских книг, посвященных самостоятельным исследованиям посмертного опыта, фактически не существует. Известна лишь пара светских небогословских книг, датированных дореволюционным временем. Причем именно в церковных кругах вдоль и поперек цитируется небольшая книга К. Икскуля «Невероятное для многих, но истинное происшествие» [6] . Текст был напечатан в конце XIX в. в «Московских ведомостях», а затем переиздавался Троице-Сергиевой лавре – текст вычитанный и проверенный на соответствие церковному учению. Одно это уже уникально. Ведь речь идет о «светской» книге. Но это действительно поразительный рассказ о реально пережитом посмертном опыте, которым делится человек, вернувшийся к жизни через сутки после своей кончины, из состояния окоченения. Написана книга неверующим человеком, хотя и крещенным в православие. Правда впоследствии автор, как известно, постригся в монахи.
6
К. Икскуль. Издательство «Троицкий Цветок». 1910 г. и др.
Давно написанная книга святителя Луки (Войно-Ясенецкого) «Дух, душа и тело» [7] тоже затрагивает вопросы смерти, хотя в целом посвящена скорее смежным вопросам – душе, духу, как и гласит ее название.
Свидетельства, дошедшие до нас с XIX в., ровно ничем не отличаются от тех, которые описываются современными врачами. Просто их меньше количественно. Возникает вопрос: почему же меньше? Возможно, это объясняется тем, что сама смерть, эта тема, в православной России находилась под духовной и интеллектуальной «юрисдикцией» Церкви. При этом нужно отметить, что и православная церковь в поздний период, уже в XX в., не отвергала сведений из медицинских источников. Роль русской художественной литературы тоже следует принять во внимание. Она, как и Церковь, рассматривала смерть как свою родную тему и взрыхляла эту почву так же глубоко, как и богословие. Само по себе это беспрецедентно. Ни одна другая художественная литература не может здесь поравняться с русской.
7
Святитель Лука (Войно-Ясенецкий), Дух, душа и тело, Изд-во Келлия свт. Модеста, 2019.
Из уже почти современных русских изданий важно отметить книгу иеромонаха Серафима Роуза «Жизнь после смерти» (1980 г.). По происхождению американец из протестантской семьи, но принявший православие и монашествовавший в США, о. Серафим вроде бы и не мог поступить по-другому. Как монах, как человек просвещенный, он не мог не отреагировать на лавину выходивших книг на английском языке, уж слишком явно эти издания шли в разрез с православными представлениями о тех же явлениях. Книга о. Серафима собирает воедино всё то, что было написано о смерти православными авторами со времен Игнатия Брянчанинова, пожалуй последнего крупного русского автора и богослова, писавшего о смерти.
Православие вообще очень косо смотрит на оккультизм. Светские же книги о смерти, и современные в том числе, с оккультизмом стараются ладить и даже пытаются быть с ним накоротке. Эта грань соприкосновения между религиозным мировоззрением и светским лишь одна из многих. Но именно здесь между ними возникает сильное трение. Православное богословие придерживается строгих рамок,
И всё же нельзя не отметить отсутствие богатой отечественной литературы на тему о смерти. Это кажется удивительным, если принять во внимание все те тяготы истории, которые легли на плечи русских людей, все те жертвы, принесенные русскими и православными людьми на алтарь истории во время двух последних войн, наиболее разрушительных. Причины, конечно, в самом подходе православия. И к этому вопросу нам еще предстоит вернуться…
Исследование д-ра Муди, в основе своей простое, совершенно рациональное, опирается на показания самих «очевидцев», соприкоснувшихся со смертью лично. Примерно с третью своих пациентов-свидетелей Муди провел подробные беседы, задокументировал их, при этом не стараясь подогнать накапливающиеся сведения под какие-то стандартные рамки. Он просто объединил свидетельства в один большой документальный рассказ – рассказ об уходе из жизни и о возвращении обратно в наш мир.
Не все люди, пережившие опыт смерти, способны им поделиться. Причины сегодня уже понятны. Это и странность всего того, что людям пришлось увидеть и услышать по ту сторону. Это и резкие расхождение их впечатлений с тем, что они себе воображали. Это и неготовность большинства людей, психологическая, эмоциональная и интеллектуальная, внимать таким вещам. Пока это нас не коснулось, об этом можно не думать. Да и не верится. Да и страшновато.
Несмотря на многие изъяны в методе Муди, которые он и сам признает, его книга сдвинула воз с места. Она позволила обществу принять сам факт, что дальнейшие наблюдения имеют смысл, что нужно продолжать исследования и их систематизацию. Объективность и научная беспристрастность в вопросе изучения смерти стали казаться достижимыми.
Тот, кто впервые сталкивается со свидетельствами, которые излагает Муди, поражаются в первую очередь самой констатацией, которую делают все опрошенные, все, кто вернулся «с того света», что «тот свет» существует. Там что-то есть. Это не пустота, не черное ничто. В это «что-то» мы еще и можем проникнуть. Но только без нашего тела…
Практически все, кого Муди опрашивал, говорят об отделении своего «Я» от тела. И уже сейчас для упрощения правильнее будет использовать понятие «душа». Почти все опрошенные говорят о том, что у них была возможность видеть свое тело со стороны, наблюдать за происходящим вокруг, видеть врачей, занятых реанимацией, или родственников, сходящих с ума от переживаний и беспокойства. Иногда «видение» переносится в другое место, из больницы домой. Отделению от тела всегда сопутствует загадочная прозрачность нашего обычного земного пространства. Отделившееся от тела «Я» может без затруднений проникать сквозь стены, через что угодно. Расстояния и материя – здесь просто условность.
Большинство опрошенных делятся впечатлением, что момент перехода из «этого» мира в «тот» чрезвычайно труден для восприятия. Трудно оказывается не только «здесь», но и «там», во внетелесном пространстве. Этому сопутствует абсолютно ясное понимание произошедшего – наступила смерть. Полная или пока частичная – детали варьируют. Лишь в редких случаях пережившие предсмертное состояние или саму смерть описывают испуг от происходящего. При этом физического недомогания отделившееся «Я» не испытывает. Нашему «Я» уже не больно.
Описаниям присущ некий общий порядок и последовательность. Об этом в подробностях пишет упомянутый выше психолог Р. Нойес. До момента отделения «Я» от тела практически всегда описывается «прогон», как на кинопоказе, всей жизни человека. Перед глазами умирающего во всех мельчайших подробностях, с большой скоростью и в то же время с удивительной четкостью всех деталей проносится вся жизнь. Этот «прогон» даже стал неким стереотипом, уже затасканным и в кино и в книгах. Сегодня это клише. Однако те, кто это действительно пережил, – автор этих строк относится к их числу, – не видят в этом ни клише, ни стереотипа, а напротив – какую-то невероятно пронзительную, новую правду о себе и своей жизни.