Смерть и золото

Смит Уилбур

Он разрядил в него весь магазин «беретты», отчаянно торопясь выпустить все пули, и выстрелы прозвучали оглушающим грохотом во внезапно установившейся тишине, повисшей над полем боя.

Одна пуля угодила воину прямо в середину его залитого потом лба, оставив в блестящей коричневой коже идеально круглое отверстие, и он съехал назад, скатился с корпуса танка и наконец успокоился, упав на спину и уставившись широко раскрытыми, невидящими глазами в светлеющее небо. Изо рта выпала искусственная челюсть, губы сомкнулись и втянулись внутрь.

Графа

все еще трясло, но тут, совершенно неожиданно, его охватила волна возвышенных чувств, унесшая прочь прежние страхи. Он ощутил подавляющее чувство причастности, эмоциональной общности с человеком, которого только что убил, и ему захотелось заполучить какую-то часть его, какой-то трофей – на память о нем. Ему захотелось снять с него скальп или отрезать эту лысую голову, чтобы потом навеки сохранить память об этом моменте, но прежде чем он успел пошевелиться, зазвучали свистки офицеров и сигнальный рожок, поднимающий солдат в атаку.

На склоне перед ними лежали одни только мертвые, кучами и целыми рядами, а те, кто уцелел после этой самоубийственной атаки, поспешно прятались и исчезали за скалами, словно клочья расходящегося тумана.

Дорога на Сарди была открыта, и Луиджи Кастелани, настоящий профессионал и специалист в своем деле, тут же воспользовался этим шансом. Рожок вновь пропел свою звенящую команду, и итальянская пехота поднялась из окопов, а рота танков, ревя моторами, двинулась вперед.

Мертвое тело старого воина харари лежало прямо перед гусеницами командирского танка, и режущие стальные траки вонзились в каменистую почву, пройдя над ним и раздавив его, как колеса машины давят на шоссе попавшего под них кролика. И танк триумфально повез графа Альдо Белли вверх по ущелью, к городку Сарди и к дороге на Десси.

Насыпь из каменных глыб, воздвигнутая поперек выхода из ущелья, остановила бронированную колонну – выход в долину был перекрыт. А когда итальянские пехотинцы, продвигавшиеся под прикрытием черных стальных корпусов, вывалились на нее, намереваясь разобрать и разнести преграду, на них налетела новая волна эфиопов – защитников ущелья, выскочивших из укрытий за стеной, где они дожидались врага, и тут же атакующие и обороняющиеся смешались в копошащуюся массу, так что ни артиллерия, ни пулеметы не могли стрелять из опасения попасть в своих.

Атакующих трижды за это утро отбрасывали от насыпи, и даже мощный артиллерийский обстрел, которому итальянцы подвергли ее защитников, казалось, не произвел на гранитные глыбы никакого впечатления. Когда танки, гремя и позвякивая траками, как огромные жуки подползли поближе, отыскивая проход, ничего подобного в стене не обнаружилось, и траки лишь высекали искры из скального грунта, но никак не могли втащить свой гигантских стальной груз наверх, на насыпь – угол подъема был слишком крутой.

Произошла временная задержка, которая тянулась почти полчаса, и Гарет с Джейком сидели рядом, облокотившись на массивные гранитные глыбы. Оба смотрели вверх, в небо. Джейк первым

нарушил молчание.

– Вот и синева появилась.

Они увидели синюю полоску в разрыве последних расходящихся облаков, которые как белые руки все еще обнимали каменистый горный уступ, но их тут же уносили прочь порывы свежего сухого ветра, налетающие из пустыни.

В долину проник яркий луч солнечного света, и от этого от одного склона к другому протянулась разноцветная радуга.

– Какая красота! – тихонько пробормотал Гарет, глядя вверх.

Джейк достал из кармана часы и глянул на циферблат.

– Одиннадцать часов семь минут, – сказал он. – Самое время им сообщить своим летунам, что небо свободно. А те уже сидят по кабинам, горя нетерпением ввязаться в драку, прямо как боевые петушки. – Он сунул часы обратно в карман. – Минут через тридцать они будут здесь.

Гарет выпрямился и откинул со лба прядь волос.

– Я знаю одного джентльмена, которого здесь не будет, когда они явятся.

– Скажи лучше – двоих, – поправил его Джейк.

– Точно, старина. Что ж, мы свое дело сделали. Ли Михаэль вряд ли станет ворчать по поводу двух-трех минут. До полудня совсем немного, как от удовольствия до греха.

– А как насчет этих несчастных бедолаг? – Джейк кивнул в сторону нескольких сотен воинов харари, засевших вместе с ними за каменной насыпью. Это было все, что осталось от войска раса Голама.

– Как только услышим, что сюда летят бомбардировщики, можем все сматываться отсюда, подальше в горы, словно стая осатаневших псов…

– …за течной сукой, – закончил за него Джейк.

– Именно.

– Кто-то должен им это сообщить.

– Пойду отыщу нашу юную Сару – она им и передаст.

Гарет выбрался из окопа, используя стену в качестве прикрытия от пуль итальянских снайперов, уже занявших позиции на склонах ущелья над ними.

«Свинья Присцилла» стояла в пятистах ярдах позади стены, в заросшей травой впадине неподалеку от дороги, под сенью кедров.

Гарет тут же заметил, что Вики успела оправиться и выйти из состояния полной прострации, в котором они ее обнаружили, хотя и была бледна и здорово осунулась, а ее одежда, больше напоминавшая лохмотья, была вся в грязи и в пятнах засохшей крови, натекшей из длинного разреза между грудями. Она помогала Саре, перевязывавшей Грегориуса, уложенного на пол кузова. Когда она подняла взгляд, в ее глазах читалась упрямая решительность и сила.

– Как он? – спросил Гарет, просунувшись в дверь и наклоняясь вперед. Молодой человек получил две пули, и его вынесли с поля боя двое воинов, уцелевших в побоище.

– Думаю, с ним все будет в порядке, – ответила Вики, и Грегориус открыл глаза и прошептал:

– Да-да, все будет в порядке.

– Ну, ты еще легко отделался, – крякнул Гарет. – Я ведь оставил тебя за командира, а ты полез в атаку…

– Майор Суэйлс! – возмущенно вмешалась Сара, подняв яростный взгляд и бросаясь на защиту раненого. – Он самый храбрый…