Смерть или слава

Васильев Владимир Николаевич

– Мало ли, – поспешил встрять я. – Вдруг он решил вездеход тоже сменить?

Это я так ляпнул, наобум, потому что знал: Курт ни за что не сменит старенький дедовский вездеход даже на вот такой «Урал». Как не сменил бы я свой «Саргасс» на модерновый блин шусгаровской серии.

– А ты чего расселся? – рявкнул я на Чистякова. – Давай, гони к Новосаратову!

Яна вернулась назад, а Юлька уселась к терминалу, и лицо у нее было каменное.

«Черт! – подумал я. – А ведь она Риггельда любит! Не просто – ля-ля, три рубля. Действительно

любит!»

И понял, что завидую.

Вскоре мы покинули долину Ворчливых Ключей.

Чистяков внял моему «Гони!» буквально: выжимал из «Урала» все, что можно было выжать. А выжать можно было изрядно, благо машина мощная. Я чуть ли не ощущал тугое сопротивление воздуха на такой скорости – вездеход скользил над степью, оставляя за багажником потревоженный ковыль. Позади нас даже вихри какие-то некоторое время продолжали бродить.

Наверное, степная живность пряталась и сетовала на подобных пришельцев. Промчались, траву взъерошили… Мы на чужих сетовали – когда они баламутили волжский воздух. А зверушки всякие – на нас.

Но ведь мы никого не собираемся выковыривать из родных нор и силком забирать к себе на вездеход. Мы просто промелькнем мимо вашего дома, и навсегда исчезнем. А если и не навсегда – то лишь затем, чтобы когда-нибудь снова промелькнуть и исчезнуть, не более.

Почему чужие не могли поступить так же? Промелькнуть – и исчезнуть? Как мы.

Да, наверное, потому, что мы тоже поступили бы иначе, если бы из норы какого-нибудь местного суслика вдруг высунулась антенна незнакомого нам механизма. Какой-нибудь древней тайны, которую любой мечтает разгадать. Но с которой далеко не каждому дано столкнуться…

Я вдруг отчетливо представил себе этого самого суслика, осторожно нюхающего пульт с единственной красной кнопкой. Может ведь суслик ненароком ткнуть носом прямо в красную кнопку? Наверное, может.

Но только пульты обыкновенно не попадаются сусликам, дядя Рома. Они попадаются людям. Таким как ты. Чтоб не оставалось никаких сомнений – будет эта треклятая кнопка в итоге нажата или не будет.

Я потряс головой, чтоб прогнать видение, и бедняга-суслик медленно растворился, так и не успев неосторожно ткнуться носом в опасный кругляш цвета спелой клубники.

К Новосаратову мы подъехали уже под вечер. Солнце валилось в степь, как уставший висеть на ветке апельсин.

– Вон туда, – подсказала Янка Чистякову. – На ту улочку. Как раз к стоянке выедем.

На экран терминала была выведена схема – юго-западная окраина Новосаратова. Чистяков иногда отрывал взгляд от степи за лобовым и косился на эту схему.

– Ян, – спросил он, когда до первых домов осталось около километра, – а как ты установила, где находится вездеход Риггельда?

– Считала оперативную сводку директората, – неохотно пояснила Янка. – Там есть закрытый отдел… В общем, я знаю их текущий пароль.

Чистяков недоверчиво покачал головой.

– Да как можно отследить вездеход? С орбиты –

да, можно, но спутников-то уже сутки как нету!

– Это не спутниковая система, – устало сказала Янка. – В каждую машину, которую регистрируют на Волге, ставится датчик. Думаю, теперь это уже можно сказать и остаться при этом в живых.

– Нифига себе! – рассердился Чистяков. – А по какому праву? Это же незаконно!

Я фыркнул. Незаконно! Можно подумать, что для нашего директората законы писаны! Они хозяева Волги, и далекая Земля ничего бы не сумела изменить у нас, даже если бы захотела. К тому же, я точно знаю, что Земле наши мелкие дрязги до лампочки. Разве могут большую помойку интересовать дрязги маленькой и далекой?

Чистяков некоторое время переваривал янкины слова, потом, уже ровнее поинтересовался:

– А на космические корабли тоже ставится датчик?

– На кораблях он есть по определению. Автомаяк, который постоянно отсылает сигналы службе наблюдения и спасателям из ка-эс. Директорат его тоже принимает.

«Чистая правда, – подумал я. – Есть такой маячок…»

– А пароль ты откуда знаешь? – не отставал Чистяков.

Янка вздохнула.

– Да так… проболтался один хрыч из отдела «веди». По хмельному делу.

Смагин подозрительно на Янку покосился, но смолчал. Правильно, Янку только тронь – схлопочешь по первое число. Серьезная девушка.

«Урал» перестал колыхать подушкой степные травы и выбрался на кольцевую. Поворот, еще поворот, развязка, и мы на нужной улице.

Как в сущности люди консервативны! «Урал» на гравиподушке смело мог бы сигать над всеми этими объемными развязками. Так нет же, Чистяков привычно держит вездеход над трассой, как древнего колесного монстра, и даже какие-то правила движения пытается соблюдать. Интересно, это показатель цивилизованности, или наоборот дикости?

Что-то слишком меня задело отношение чужих к людям, как к неотесанным дикарям…

– Здесь! – Янка указала на площадку, почти до отказа забитую вездеходами, большею частью колесными. Площадка была совершенно безлюдной.

Чистяков прибавил мощи на подушку и поднял «Урал» повыше. Нет, все-таки замечательный вездеход! Держит четырехметровую высоту, и не скажешь, что привод захлебывается.

С минуту Костя медленно плыл над крышами старых колесных машин. А потом мы увидели риггельдовский «Даймлер».

Дверца его была раскрыта, а борт почернел от какого-то инопланетного оружия. На дасфальте валялся ручной бласт с переделанной Васькой Шумовым рукоятью и личная карточка.

Я выпрыгнул на крышу серого «Енисея»; Юлька отчаянная – прямо на дасфальт. К открытой дверце «Даймлера» мне было ближе. И я сунулся в кабину.

Интересно, чего я ожидал? Даже не знаю. Но и ничего особенного я не увидел.

– Ну, – сказал я с несколько фальшивой бодростью, – крови нет…

Юлька не ответила. Только побледнела слегка. Но глаза ее остались сухими.