Смерть или слава
Шрифт:
Зислис неуверенно потряс непослушную трубку, постучал ею о раскрытую ладонь. С прежним результатом.
– По-моему, нас оставили без связи, Михайло, – сказал Веригин. В голосе его сквозило уныние.
Трубка Веригина тоже молчала – они проверяли.
– Авария? – Зислис, казалось, разговаривал сам с собой. – Странно. Какая может случиться авария? Мы в пустоте дрейфуем, тут даже пыли толком нет.
– Да мало ли! – пожал плечами Веригин. – Может, причина внутри корабля, а не снаружи.
Зислис задумчиво кивнул:
– Вот
– Вряд ли Янка так скажет, – вздохнул Веригин.
– Говорит иногда. Редко, но все же…
– А Суваев знаешь как говорит в таких случаях? – перебил Веригин.
– Как?
– Клык на рельсу. Смешно, правда?
Зислис действительно усмехнулся.
– Что-то я не слышал от него ничего подобного, – проворчал он. – Ты, часом, не сочиняешь, Лелик?
– Не-а! Я слышал. Когда он Янке что-то доказывал. Не помню что именно.
– Клык на рельсу! – Зислис фыркнул. – А что такое рельса – он хоть понимает?
Веригин опять пожал плечами:
– Ну… это какая-то железная хрень для вагонеток с рудой. Раньше, говорят, их применяли. А в старых заброшенных выработках Пояса Ванадия и посейчас еще встречаются.
– Какой же псих полезет в старые выработки? – удивился Зислис. – Я бы не полез. Там все на соплях, того и гляди обрушится.
– Я бы тоже не полез, – задумчиво протянул Веригин. – А Суваев, небось, лазил.
– Да ну, – беспечно отмахнулся Зислис. – Не лазил он никуда. Скорее всего, накопал эту фразочку в своем легендарном дедовском компе. Или от балбесов из «Меркурия» нахватался.
– Слушай! – Веригин без предупреждения сменил тему разговора. – А стоим мы тоже из-за этой аварии? А, Миш?
Теперь настал черед Зислиса пожимать плечами:
– А я почем знаю? Наверное. Что еще у нас не работает?
Веригин беззвучно пошевелил губами, прикидывая.
– Связь и транспорт. Впрочем, у нас больше ничего под рукой и нету.
Зислис неопределенно качнул головой, не то соглашаясь, не то выражая сомнение, и почему-то вытащил из кобуры бласт.
– М-да. Ну, хоть это в порядке, – сказал он, возвращая бласт в кобуру.
В тот же миг платформа дернулась. Болезненно как-то дернулась, судорожно. И вновь встала. А потом послышался словно бы далекий топот, и еще – два выстрела. Из бласта. Один за другим.
Веригин замер, вслушиваясь. Топот стал неравномерным, словно бегущий неожиданно захромал.
– Это еще что такое? – сказал Веригин и несильно толкнул дверцу. Дверца не поддалась. – Ой! Мы заперты, Миш!
Зислис в сердцах саданул по дверце локтем – только локоть отбил.
Топот приближался; теперь стало понятно, что бегут несколько человек.
– Пошли-ка отсюда нафиг, – забеспокоился Зислис. – Не нравится мне это…
Дверцу он все-таки откупорил. С помощью бласта. Шаги вдалеке на миг прервались, но потом
Зислис выскользнул наружу; до входа в транзитный транспортный рукав оставалось с полкилометра. Они находились в секторе складских помещений (большей частью пустых), и редких сервисных дежурок. Метрах в тридцати сзади остался поперечный коридор; от соседних поперечных его отделяло километра по два.
Веригин выбрался следом за Зислисом, ловко перелезши через спинки передних сидений. Они спрятались за улегшейся на брюхо платформой и на всякий случай приготовили бласты.
Волжанин везде остается волжанином. Даже на корабле-фагоците.
Вскоре Зислис осторожно выглянул, и разглядел вдали четыре силуэта. Двое поддерживали третьего, который заметно хромал. Свободный держался позади всех и часто стрелял куда-то в сторону рукава.
– Да это Хаецкие! – узнал Веригин. Зислису показалось, что Лелик не очень удивился.
Теперь сухопарые фигуры пилотов-близнецов показались знакомыми и Зислису. Один из Хаецких хромал, второй его поддерживал.
– А двое других это, небось, Прокудин и Мустяца, – предрек Веригин. Как выяснилось, попал он в самое яблочко.
У выхода из рукава мелькали неясные темные фигуры. Оттуда тоже стреляли; при звуках выстрелов бегущие рефлекторно пригибались и втягивали головы в плечи.
Когда от увечной платформы с выломанными дверцами их отделяло метров двадцать, фигуры у входа вдруг дружно снялись и рванули по следу. Веригин не выдержал, коротко выматерился, вскочил на капот платформы и принялся вовсю палить из бласта по преследователям. Зислис на капот вспрыгивать не стал, просто вытянулся в полный рост и перехватил бласт обеими руками.
При виде выскакивающих из-за платформы людей троица с хромым запнулась; здоровый Хаецкий вскинул было руку с бластом, но в следующую секунду узнал Веригина и что-то коротко, на выдохе прохрипел.
Замыкающий (Прокудин, великолепный стрелок ввиду дальнозоркости) был слишком занят, чтобы разглядывать Веригина и Зислиса: он, опустившись на одно колено, прицельно бил вдоль стержневого коридора.
Несколько секунд – раненого усадили за платформой у стены; а по преследователям дали такой плотный залп, что те сочли за благо немедленно залечь. Веригин тотчас спрыгнул с капота, остальные просто присели.
– Мать вашу! – оригинально поздоровался Зислис. – Это что за гвардия?
– Орлы из «Меркурия». Шадроновские рожи, – ответил Мустяца.
– А зачем?
– Понятия не имею. Но на офицеров открыта охота.
Лицо Зислиса вытянулось.
За платформу, пыхтя, спрятался Прокудин, на ходу меняя батарею в бласте.
«Много же ему пришлось пострелять!» – с уважением подумал Веригин.
– Только что стреляли в Ромку, – буркнул Прокудин. – Это бунт.
Зислис растерялся.